Школа министров - страница 65

Проклятые узелки... Трудно их развязывать.

Почему Лядов старается насадить вокруг себя именно «своих» людей? Не Скатерщиков, так Карзанов... Может быть, начинает терять уверенность в себе и торопится возводить вокруг своей персоны оборонительные валы из преданных ему людей? Или в обилии других дел проблемы, терзающие Алтунина, не кажутся ему такими уж важными?

Не следует рассматривать Лядова только с точки зрения своего главка. Его надо брать в совокупности всех процессов, происходящих в промышленности. Именно с этой точки зрения нужно оценивать поступки людей лядовского масштаба. Ему приходится решать оперативно и однозначно бездну очень важных вопросов. В министерство бесконечным потоком поступает информация о производстве и сбыте продукции, производительности труда, капитальном строительстве, новой технике, материально-техническом снабжении и комплектации, о финансовом состоянии. Во все нужно вникнуть, всему дать оценку, принять решение. В ходе реализации плана возникают непредвиденные ситуации, когда отдельные заводы, даже целые объединения не справляются с заданиями. В таких случаях к Лядову направляют проекты по внесению изменений в план, и он должен незамедлительно с чем-то согласиться, а что-то отвергнуть.

Не хотел бы Алтунин оказаться на месте Лядова. Сергей знал, что только за этот год в плановые показатели внесено более двухсот изменений. Левый край, правый край - не зевай!.. Корректировкой планов Лядов занят беспрестанно.

Однажды, когда Сергей зашел к Лядову, тот предложил ему несколько тестов. Так, для шлифовки мозгов.

- Предположим, потребители отказываются от продукции вашего объединения. Как вы должны поступить?..

- Нужно изменить номенклатуру. Как это сделать с наименьшими потерями?..

- Как осуществить передачу выпуска продукции на завод другого министерства?..

Вопросы его не были риторическими. Лядов занимался ими каждый день. Кипение, помноженное на ответственность!..

Конечно, и Алтунин занимался всем этим, набил, что называется, руку в решении альтернатив. Но масштаб несколько иной.

«И все же Карзанова не отдам! — решил он. — Нельзя отдавать. Нужно доказать Геннадию Александровичу...»

- На мою поддержку можете не рассчитывать, — сказал он жестко. — И вам советую подумать. За проволочку с реконструкцией взыщу с вас строго. Прощайте, Андрей Дмитриевич!

И, не глядя на Карзанова, Алтунин вышел из лаборатории.

Нет, он не хотел ни с кем ссориться. Он воевал только за идею, которая должна в конечном итоге дать большой хозяйственный эффект. В этой его борьбе за идею не было ни родных, ни знакомых, ни друзей, которым Алтунин якобы обязан создавать удобную и приятную жизнь.

Он снова мысленно видел скованные пятидесятиградусным морозом пространства Сибири и Дальнего Востока - топи, мари, земли, прошитые вечной мерзлотой.

Поражение исключалось. Но победа не могла быть легкой, без потерь, без драки.

Своей категоричностью в разговоре с Карзановым он как бы сжег последние мостики. Было тягостно, неприятно. Обманул надежды милого, доброго Андрея Дмитриевича, отказал ему в поддержке.

Алтунин не умел лукавить. И не хотел. Лукавый человек всегда немножко раб. Алтунин не привык быть рабом кого бы и чего бы то ни было. Даже рабом обстоятельств.

Не стал приспосабливаться и к Замкову.

До Нижне-Тайгинска добрался на вертолете.

Восточная Сибирь. Она ничем, по сути, не отличалась от Западной: дальше от Москвы - и все. Те же лиственницы и ели. Те же мохнатые сопки.

О приезде своем Алтунин не предупредил Замкова и свалился на него прямо-таки с неба. Замков даже растерялся. Изобразил радостную улыбку, засуетился.

- Приятная неожиданность!

- Ну, об этом судить рано.

Они прошли в административный корпус.

Вид у Замкова был понурый: осунулся, поблек, под глазами прочно прилепились желтые лепешки. Куда девалась строгая вылощенность уверенного в себе работника министерства! Пожалуй, сейчас многие не поверили бы, что перед ними тот самый Замков, который мог допустить вас к заместителю министра, а мог и не допустить.

Сергею сделалось жаль его: так быстро свернулся. Бедный Замков, поздновато ты погнался за счастьем. Семью оставил в Москве, а сам, как те аргонавты в старину, — за золотым рунишком. С умом задумано, да без ума сделано. Экий ты несуразный человек, Замков! Уж досиживал бы век в приемной заместителя министра.