Школа министров - страница 66
А если без иронии, то фигура почти трагическая, потерявшая себя где-то на полдороге. Выскорь. А выскорь, по-здешнему, — вырванное с корнем дерево.
- Вы не больны случаем?
- Болен? Нет, не болен - я умер. Я убит. Скажите: зачем я клюнул на удочку Лядова? Он ловко выпроводил меня сюда. Знаю: вы были категорически против, спасибо вам.
- Могли бы не соглашаться.
Замков вымученно улыбнулся.
- Мог бы. А дальше что? До конца дней своих - в приемной? Если хотите знать, Лядов терпеть меня не мог. Любыми путями хотел избавиться. Вот и «выдвинул». Мне очень даже польстило его предложение. Разве не заманчиво управлять производственным объединением? Только здесь понял, насколько это сложно и как безнадежно я отстал. И не догоню, сколько бы ни старался.
Такая откровенность озадачила Сергея.
- Ну и как думаете жить дальше?
- Рассчитываю на вашу помощь.
- Ладно. Разберемся.
Алтунину всегда казалось, что Лядову чужд субъективизм в любых его проявлениях. И сейчас почему-то не верилось, будто Замкова он поставил во главе объединения потому только, что невзлюбил его. Лядов не так прямолинеен. Может быть, он искренне хотел добра своему помощнику. Поверил в его пустословие о ностальгической тяге к производству и решил рискнуть: авось проявит себя! Старый метод проб и ошибок: «не потонет - выплывет».
Сейчас стало ясно: потонет. Но Замков еще барахтался. Вместо того, чтобы честно сказать «увольте меня», пытается перевалить прямые свои обязанности на Алтунина. И Алтунин вынужден принять этот груз, так как дело не ждет. Уволить Замкова он не может. Значит, тяни, опекай, иначе прорыв. Никому не докажешь, что тот паразитирует, заставляет работать за него. Мне, мол, на первых порах требуется помощь.
Она потребуется Замкову и на вторых порах и на третьих - без конца. Кресло начальника объединения не для него. Он не организатор. И раньше - на московском заводе, — должно быть, тоже заставлял работать за себя кого-то другого. Потому почувствовал: скоро его раскусят, нужно уходить. Куда? Туда, где поменьше личной ответственности, где можно пустить пыль в глаза и выглядеть фигурой, не будучи ею.
В приемной заместителя министра это удавалось, а во главе производственного объединения не тут-то было. Замков успел перессориться почти со всеми директорами заводов-филиалов. Алтунину приходится начинать с того, чтобы как-то помирить Замкова с ними. Только когда улягутся страсти, можно заняться настоящим делом.
Выходит, Замков и дипломат-то никакой. Хорошо быть дипломатом, когда на тебе не висит бремя материальной ответственности. А тут он уже начинает чувствовать неумолимую длань хозрасчета. Потому и нервничает, кричит. А колесо не хочет вертеться. Оно вертится только там, где установлен твердый и разумный порядок. Порядок нужно установить. Сам по себе он не возникнет.
Замков стал насаждать порядок лишь административными мерами. Он фанатично верил в магическую силу приказов, полагался на свой дутый авторитет. И, должно быть, искренне удивился, когда обнаружил, что авторитетом ни у кого не пользуется. Бывало, директора этих самых заводиков заходили к нему с заискивающими улыбочками: отец родной, помоги, замолви словечко перед Лядовым. А теперь откровенно потешаются над его некомпетентностью.
Не Замков создал производственное объединение «Тайга». До его приезда сюда оно уже обрело свои черты. Был определен оптимальный вариант. Согласовали проект с местными партийными органами. Обследовали объединяемые заводы. Короче говоря, провели весь комплекс подготовительных работ. Милости просим, товарищ Замков.
На долю Замкова осталось снять с производства продукцию, не соответствующую новому профилю заводов, и перевести их на этот новый профиль. А до того придется осуществить расширение и переустройство существующих цехов, построить дополнительные.
И вот Алтунин сидит в кабинете директора головного завода и корпит над планом организационно-технических мероприятий, который должен был разработать Замков. А Замков нахваливает Алтунина, бьет себя в грудь волосатой рукой: вот, мол, какой я недотепа - таких простых вещей не могу одолеть без вашей помощи. Алтунин скрипит зубами от ярости, но тянет чужой воз. Как поется в песенке: «сентябрь уж на дворе...». Через неделю нужно вылетать в Англию, а он застрял здесь почти на полмесяца.