Штопор - страница 61

Летчики прозвали эту долину Долиной привидений, но Сташенков сказал, что это самое тихое место в Афганистане: недалеко наша граница, места труднопроходимые, и душманы предпочитают другие, более южные и восточные караванные тропы. Но, случается, появляются и здесь. Вот и несет вертолетная эскадрилья досмотровую службу вдоль долины, помогая Народной армии Афганистана и нашим десантникам перехватывать пришельцев с оружием из Пакистана и других недружественных стран.

Справа, метрах в пятидесяти, летит вертолет капитана Тарасенкова: по одному здесь не летают — опасно и на помощь местных жителей рассчитывать не приходится…

Долина пошла вширь, и горы стали более пологими, особенно с юго-западной стороны. По берегам зазеленели кусты карагача, орешника, акации; на склонах завиднелись обработанные клочки земли, а в одном месте Николай увидел стадо овец с пастухом.

— А вот и аборигены, — кивнул в сторону отары Сташенков. — Только угадай, что у пастуха в руках: посох или карабин и для кого предназначен?

— Но здесь-то народная власть?

— Вчера была народная, — усмехнулся Сташенков. И замолчал, нахмурился, видимо, недовольный своей откровенностью.

Да, не забыл он старое и не поверил Николаю, потому все время настороже. Однако, как и положено инструктору, строго следит за полетом; лишь на минуту забылся, разоткровенничался о душманах…

— А теперь — на высоту, — сказал сухо, не повернув головы. — Посадка на склонах.

Да, здесь, над отрогами Памира, полет имеет свою особенность: воздух разрежен, неодинаковый прогрев вызывает непредсказуемые турбулентные потоки, которые при малейшей оплошности могут привести к самым нежелательным последствиям, и безукоризненное владение техникой пилотирования — суровая необходимость для каждого летчика; особенно трудными элементами являются взлет и посадка на хребтах и склонах, в ущельях на мизерных пятачках и площадках, где иногда приходится находиться в полуподвешенном положении.

Прежние полеты над пустынями тоже не мед, но по сравнению с горами — цветочки. А тут такие ягодки — не у всякого нервы и здоровье выдерживают…

Вертолет тяжело брал подъем: раскаленного зноем воздуха не хватало утробам двигателей, и они тянули с надрывом, как истощенные волы, изредка пофыркивая.

Николай определил по сносу направление ветра и повел вертолет над склоном с наветренной стороны: восходящий поток помогал машине забираться ввысь.

Когда вершины гор были почти достигнуты, Сташенков кивком дал понять, что высоты достаточно.

— Теперь попробуем сесть.

Поискал взглядом подходящую площадку, склоны были крутые, каменистые.

— Возьмите правее.

Николай стал огибать двухгорбую, с зубчатыми хребтами, гору. С подветренной стороны сразу почувствовал нисходящий поток — вертолет круто пошел вниз. Летчик увеличил «шаг-газ», и снижение прекратилось.

— Так, — одобрительно констатировал Сташенков. — А теперь смотрите вниз, направо. Видите выступ наподобие карниза?

— Вижу.

— Вот и попытайтесь на нем примоститься.

Николай внимательно посмотрел на инструктора: испытывает он его или впрямь считает возможным там сесть? Карниз явно не внушал доверия: и ширина — сесть впритык, и опора довольно ненадежная, нависшая и не монолитная, может от тяжести обвалиться.

Лицо Сташенкова было серьезно и сосредоточенно — такими вещами не шутят.

Чтобы удостовериться в надежности карниза и принять окончательное решение, Николай снизил машину еще и сделал круг. С более близкого расстояния карниз выглядел прочнее и монолитнее. Набрал высоту и потихоньку стал примериваться для посадки. Но едва вертолет приблизился к скале метров на пятьдесят, его резко швырнуло вниз, и Николай едва успел среагировать ручкой управления и рычагом «шаг-газ».

Пришлось сделать вираж и заходить снова. Теперь он не выпускал из рук ручку управления и рычаг «шаг-газ». А вертолет, будто норовистый конь под незадачливым седоком взбрыкивал и пританцовывал, не желая подчиняться воле наездника. Николай и так примеривался, и этак, а фоновый ветер издевался над ним, рушил все попытки. Хотя, в отличие от земли, здесь жары не было, почувствовалась тяжесть бронежилета, его сковывающее действие. Ах, если бы сбросить! Но… нельзя! И не положено!