Штраф - страница 2
Он выслушал конструктора очень внимательно и похохатывал с явным сочувствием. Да, к сожалению, такие прискорбные факты не редкость. По-видимому, неизвестный — хе-хе! — «заяц» назвал фамилию и адрес уважаемого товарища Шагалова. Видите ли, по существующей междуведомственной инструкции, железнодорожные контролеры не обязаны проверять документы. «Заяц», простите, безбилетный гражданин, отказавшийся уплатить штраф в вагоне, называет фамилию, имя, отчество и адрес. Контролер на ближайшей станции звонит в адресный стол и проверяет в присутствии «зайца» эти данные. Затем посылается извещение. Он советует уважаемому товарищу Шагалову уплатить 30 рублей, деньги небольшие, а то ведь юристы у железной дороги — хе-хе! — народ цепкий, они все равно взыщут штрафик, «затаскают по инстанциям».
— Позвольте! — возмутился конструктор. — Дело же не в деньгах! Из-за вашей инструкции от меня жена ушла!
— Сочувствую, но интересы железной дороги от этого, извините, не пострадали!
— Вы не по-советски рассуждаете! Не человек для дороги, а дорога для человека!
— Это уж, извините, литература, философия (в голосе аккуратного ревизора появились издевательские нотки). Есть такой журнал «Вопросы философии», вы с этим — туда, а не к нам!..
Плохо работалось в этот день Игорю Николаевичу. Несколько раз он звонил теще, и каждый раз старуха тихо говорила в сторону: «Что сказать? «Он» звонит!» И после паузы сообщала, что «Леночка только что ушла и опять ничего не сказала».
Уже в конце рабочего дня в голову конструктора пришла счастливая мысль, которая его сразу успокоила: «Надо после работы поехать в Надельную к Вале, взять симпатичную волейболистку «за бока», вместе явиться к теще и доказать Елене Васильевне всю вздорность ее подозрений».
...Народу в пригородной электричке было немного. Игорь Николаевич сидел у окна, смотрел на проносящиеся мимо просторные поля и высокие строгие сосны и уже с удовольствием думал о предстоящем примирении с женой.
В вагоне появился контролер — усатый хмурый железнодорожник. Он стал проверять билеты у пассажиров, и вдруг Игорь Николаевич увидел сидящего впереди, через две скамейки от него, дачевладельца Линяева Павла Архиповича, у которого он прошлым летом снимал в Надельной комнатку на даче.
Павел Архипович, важный бритый старик с сизым лицом, сидел, поджав губы, хмурил клочковатые брови, читал «Вечернюю Москву». Игорь Николаевич хотел окликнуть его, но тут к Линяеву обратился контролер:
— Ваш билет!
Павел Архипович, не теряя достоинства, пошарил по карманам тужурки из рыжего бобрика, потом солидно произнес:
— Билета нет. Куда-то запропастился!
— Эх, гражданин Шагалов, гражданин Шагалов, — с упреком, громко, на весь вагон сказал контролер, — опять вы попались!.. Сейчас будете платить штраф или извещение прислать?
— Извещение присылайте!
— Адрес тот же?
— Тот же!..
Игорь Николаевич своим ушам не верил.
Когда контролер, проверив билеты, удалился, он поднялся, подошел к Линяеву и сказал:
— Привет, товарищ Шагалов!
Линяев опустил газету, увидел Игоря Николаевича и смутился. Но тут же взял себя в руки.
— Все шутки шутите, Игорь Николаевич! Уж не ко мне ли, случаем, направляетесь? Могу комнатку сдать, если договоримся.
— Идемте!
Линяев вздохнул и покорно встал. Поезд замедлял ход, приближаясь к станции.
Они вышли на пустой перрон и сели рядом на скамейку, словно старые друзья, которые давно не виделись и вдруг встретились после долгой разлуки.
— Ну?! — грозно сказал конструктор. — Объясните, почему вы называете мою фамилию, когда вас штрафуют?
— Так ведь... человек вы мне знакомый... при хорошей зарплате. Я же, Игорь Николаевич, не себе штрафы беру! Все в многоуважаемую казну идет, в Министерство финансов.
— Билет надо покупать! Стыдно в ваши годы «зайцем» разъезжать!
— Нам экономить тоже надо!
— Бросьте, вы человек состоятельный! У вас дача, клубника, цветы.
— Вам хорошо, Игорь Николаевич, у вас зарплата, чик-чик, чик-чик, как счетчик в такси, круглый год бежит, а у нас зимой притоку нет того! Тут урвешь, там ужмешь, так и ведешь существование!
«Вот червь навозный!» — с веселым бешенством подумал конструктор. А Линяев спокойно глядел на него, и его белесые, выцветшие глазки светились такой звериной хитростью, что Игорю Николаевичу стало не по себе.