Шумим, братцы, шумим... - страница 14

— А-а, старые знакомые! — слащаво протянул он. — Заходите, заходите, весьма рад.

— Да вот, зашли на огонек к доброму дяде погреться у камелька в непогоду, — заверещал Жмакин. — Располагайся, Натик, как дома, — дядя добрый.

— Добрый-то добрый, а вот к приему гостей не подготовился, надо признаться честно и самокритично, — тараторил Крымов, ужасаясь собственной фальши. — Позор на мою седую голову. Но я свой позор сумею искупить. Вы тут посидите, друзья, а я выйду за тортом. А потом и чайку сварганим.

— Прогрессивная идея! — восторженно хохотнул Жмакин. — Кто за? — И сам поднял обе руки. — Кто против, кто воздержался? Принято единогласно.

Девица Натик не подняла руку ни за, ни против. Она сидела на диване и с надменным лицом разглядывала висящую на противоположной стене картину в золоченой раме, изображавшую заснеженную деревушку. Губы ее застыли в презрительной усмешке, но кого она презирала — Жмакина, Крымова или всю эту ситуацию с фальшивой болтовней, было неясно. А может быть, считала картину на стене бездарной мазней, и только.

Крымов оделся и вышел из номера. Он молил судьбу, чтобы дежурной по этажу не оказалось на месте, но она была на посту. Пластмассовые сиреневые звезды, прицепленные к мочкам ушей, подведенные глаза, грубо наложенный румянец не могли сделать эту злую, пожилую женщину молодой и привлекательной. А ей этого, вероятно, хотелось. Иначе зачем бы она приложила столько дьявольских косметических усилий? Зрачки ее, как два снайперских черных дула, уставились в упор на Крымова. И когда он приблизился к ней на два шага, выстрел грянул:

— Что же вы гостей своих покинули?

Конечно, она все поняла. Ситуация была достаточно стандартной, чтоб не сказать, пошлой.

— А я на минутку. За тортом.

— Ну, раз за тортом, значит, действительно на минутку. Торты свежие, только что завезли внизу в "Кулинарию". Рядом со входом в гостиницу.

— Да? — глуповато осведомился Крымов.

— Да, — с издевкой подтвердила дежурная. — И народу почти никого. Вот как вам повезло.

— Это хорошо, спасибо, — сникшим голосом сказал Крымов и пошел к лифту.

Тортов и вправду было множество — блестяще-коричневых шоколадных, и раскудрявленных кофейных, и пышных, белых, с застывшей сахарной пеной, похожих на подвенечное платье.

Крымов купил торт за три сорок и вышел на промозглую улицу чужого города. Перспектива бродить с тортом два часа по улице не радовала. Вечер был хмурый, дул ветер, мелкие дождевые капли покалывали щеки Крымова. Куда-то надо было деваться.

"И какая наглая невозмутимость, — с горечью думал он. — Для них это не падение, а норма жизни. С косой она что делает, интересно? Расплетает и распускает по подушке по просьбе клиента? А этот колобок похотливый тоже хорош, пошляк…" Его передернуло при мысли, что послали его, как порядочного человека, а он с ходу вмазался по самые ноздри…

Он спросил у встречного прохожего, где ближайшее кино.

В помпезном сооружении со ступенями и колоннами шла "Агония" — двухсерийный фильм о Гришке Распутине. Крымов обрадовался, но фильм начался пять минут назад и билетов в кассе не осталось.

Крымов стал упрашивать контролершу, однако неказистая старушка была непреклонна. И тут его осенило.

— Вот вам торт, возьмите, пожалуйста. Попейте чайку, пока идет фильм. — Он поставил торт на прикрытое подушечкой сиденье стула у двери.

Крепость пала.

— Марья Васильевна! — крикнула контролерша через фойе своей коллеге и ровеснице, охранявшей вход в зал. — Посади гражданина, а потом мы с тобой чайку с тортом попьем.

Когда фильм кончился и Крымов двинулся с толпой к выходу, он вспомнил, что торт или хотя бы пустая коробка необходимы ему как некое вещественное доказательство для предъявления дежурной по этажу. Поэтому, выйдя со всеми через боковую дверь во двор, он обогнул здание, поднялся с новыми зрителями по ступеням к центральному входу и поинтересовался у контролерши, хорош ли был торт.

— Спасибо, спасибо, — тепло, как племяннику, заулыбалась старушка.

— Если коробочку не выкинули, я хотел бы ее захватить.

— Коробку из-под торта? Да она же сладкая. Вы в нее ничего не положите.