Шутиха-Машутиха - страница 54

Генеральша не генеральша, а всю жизнь так и прожила среди военных, на пенсию ушла из военной комендатуры, трех генералов проводила в Москву. И не то что по службе приходилось встречаться с генералами, нет, своим человеком была она в их семьях. Она не говорила: работаю в комендатуре. Служу, говорила. И не сказала, что пошла на пенсию. «В отставку ушла», — вот так она подвела черту своей почти сорокалетней службе. Когда еще дом ее стоял не пеньком, а в ряду, в улице, и ребятишек на той улице после войны вдруг понасыпало, мал мала меньше поджидали ее возле ворот и, стоило ей показаться в просвете улицы, выстраивались в шеренгу.

«Смирно!» — командовала Архиповна. И они вытягивали шеёнки, руки по швам, а глазенками так и зыркали по ее брезентовой сумке. Она доставала из нее барбариски и каждому выдавала по конфете. Двоих-троих уводила к себе и пришивала пуговицы, подстригала волосы, накладывала заплатку на разодранную штанину. Родители по-за глаза звали Архиповну генеральшей, ребятишки укреплялись в мнении, что таковой она и является. А уж после того как однажды ее прямо в улицу вкатила генеральская «Победа» с шофером в солдатской форме, так и вовсе поверили в «генеральшу».

Повыросли, поразъехались ребятишки с этой улицы.

Да и со всеми-то связь оборвалась, кто тут жил. Только одна Изотовна прибегает. С невесткой повздорит — ночевать остается. Говорят, говорят про козни невесткины, про бешеную жизнь нынешнюю и начнут вспоминать про себя самих. У Архиповны, кроме этих воспоминаний, ничего не осталось в жизни. У кого дети да внуки, а у нее — воспоминания. Изотовна Архиповну зовет по-молодому — Катя. А та Изотовну — Таня. Никто их так не зовет нынче. Бабушки, да и все.

— Вот, Катя, все смотрела я раньше на старух. Думала, ничего-то, кроме болячек, верно, не донимает. А ведь не так. Другой раз зашла бы в парикмахерскую, да какие-нибудь кудри мне там завернули. Одумаюсь: что мои-то скажут?

— Зашла бы да завернула. Нисколько свободно не жила. Теперь-то чего же? Пожила бы.

— Стыдно чего-то.

— Вот. И за Ваську тогда замуж не пошла — постыдилась детей. А ведь он, Васька-то, не просто так, жить с тобой налаживался.

— Это у тебя характеру хватило, Катя, на людей не смотрела, в сердце себе заглядывала. А я…

— Мое-то сердце, Таня, только и знало, что жалело.

— Дак никто, Катя, и не осудил. Тебя ежли судить, так это грех на душу взять.

Говорили они, говорили, карточки старые смотрели, на молодых себя смотрели. Потому что на карточках часто были сняты вместе. И неудивительно. Вытекало это не из воспоминаний, а из самой их жизни, из тех трех десятков лет, которые прожили они рядышком, через тоненькую стенку. Такую тоненькую, что если ночью чихнуть одному, а другому сказать «Будь здорова», так все и слышно.

Всякий раз, уж простившись, Изотовна говорила от порога:

— Чего в военкомат не сходишь? Ты же вдова военная. Обрушится избушка, хоронить не надо.

— Схожу, схожу, Таня. Вот с делами управлюсь и схожу.

Изотовна уходила, удивляясь упрямству подруги, Архиповна тихонько вздыхала и начисто про военкомат старалась забыть. Была она там. Давно. И так это вышло тяжело, измяло ей душу, что до сих пор в сердце словно кто охает, а ей мука во всем теле.

Как начали сносить дома вокруг, забил этот сваебой с утра до ночи, невмоготу ей стало жить в грохоте таком. Взяла все бумажки, какие были в одной из шкатулок, подаренной еще женой первого генерала, и отправилась в военкомат. Слышала в комендатуре, что вдовам дают квартиры в первую очередь. Никому ни слова, отправилась. Бумажек в той пластмассовой шкатулке накопилось много. Но она ни одной сама прочесть не могла — неграмотна была совершенно. Сильно не препятствовала в жизни эта ее неграмотность, но вот теперь обида брала и досада! Возьмет журнал — картинка красивая, а что там о картинке этой, хоть лопни, не узнаешь! Вот как белье отбелить, окна вымыть до блеска — тут она и вправду командир. Ну, словом, всегда, как что надо по делу, несет все бумаги к нужному по делу этому человеку, а уж он разберется. Потому-то у нее за годы-десятилетия бумажек разных накопилось полна шкатулка. На пенсию оформлялась, кадровичка все их разобрала и удивилась: