Сигнальный экземпляр - страница 10

— И как? Понятно? — обратился директор Барни уже к классу. Никто не произнёс ни слова, хотя все знали, что нужно что-то ответить. Но что именно? Пока они лихорадочно соображали, опустив глаза в пол, директор Барни сам выбрал жертву.

— Энди?

Высокий светловолосый парень медленно поднял глаза.

— Что? — довольно-таки дерзко спросил он. По крайней мере, так показалось всем, кто находился в классе. Всем, кроме директора Барни. Он не обратил на это никакого внимания.

— Мистер Дэвидсон понятно объясняет?

— Даже очень. — Это тоже прозвучало дерзко.

— Я так и думал. Настолько понятно, что даже ты, непроходимый тупица, ещё недавно имеющий сплошные трояки, написал все последние работы на четвёрки.

— Я старался, — голос Энди был твёрд, но дерзости в нём поубавилось.

— Не сомневаюсь.

Директор Барни взял в руки учебник. Пробежав глазами несколько страниц, он вздохнул, поднял глаза на по-прежнему стоящих ребят и сказал:

— Можете садиться. А ты, Энди, иди-ка к доске. Продемонстрируй мне своё старание, будь любезен.

Класс шумно сел, словно выдохнув накопившееся напряжение. Энди замялся.

— Не отнимай у нас время, Энди.

Все уже поняли, что сейчас произойдёт. Это было неожиданно, но в то же время вполне ожидаемо. Директор Барни дал им расслабиться, позволил решить, что они выполнили условия, что они в безопасности. А потом, как и следовало ожидать, нанёс удар. Удар столь логичный, что каждый удивился: как же он раньше не догадался?

Несчастный Энди медленно поплёлся к доске. Очень медленно. Так, словно шёл на виселицу. И он, и мистер Дэвидсон понимали, что это было недалеко от истины. А лучше всех это понимал директор Барни.

— Простейший пример из этой темы. Просто элементарный. Легче, чем те, за которые ты получил четвёрки. Просто детский сад. — Директор Барни взял мел и написал на доске пример. Все таращились на доску, как на дверь в ад. Никто не рискнул бы дотронуться до неё.

Мистер Дэвидсон знал, что это и правда самый лёгкий пример из темы. Что его решение умещается в одну строчку, и оно написано в учебнике. Чтобы спастись, Энди должен был воспроизвести ровно то, что написано в решении. Это удовлетворило бы директора Барни. Но мистер Дэвидсон знал, что он не сможет. Знал это и Энди.

— Вперёд, — кивнул на доску директор Барни и вложил в холодные руки Энди кусочек мела.

Энди повернулся спиной к классу, бесконечно ему сочувствующему. Каждый хотел бы, чтобы Энди решил пример. Чтобы что-то сломалось в системе директора Барни. Чтобы на этот раз обошлось без жертв.

Прозвенел звонок, но никто не шелохнулся. Мистер Дэвидсон неотрывно смотрел на Энди, мечтая взглядом передать ему решение, но не мог никак ему подсказать.

Себастьян благодарил Бога, что директор Барни выбрал не его. Он ненавидел себя за это. Но ничего не мог с собой поделать. А ещё Себастьяна нещадно тошнило. Казалось, он проглотил весь страх, который копился с того момента, как директор Барни вошёл в класс, и теперь желудок его распадался на молекулы. Страх пожирал его изнутри. Себастьян подумал, что с ним будет, если его всё-таки стошнит. Прямо на парту.

— Ну что же ты медлишь? — голос директора Барни отвлёк внимание Себастьяна от тошноты. — Ещё немного, и я подумаю, что ты понятия не имеешь, как его решать.

У Энди было два варианта: просто ответить «так и есть», что явилось бы чистой правдой, или попытаться что-то накорябать на доске. Хоть что-то. Ему жутко хотелось выбрать первый вариант и покончить с этим, но он не хотел подставлять мистера Дэвидсона. Ему и так достанется. Может, чуть меньше, если Энди изобразит хоть какую-то умственную деятельность.

И Энди начал выводить на доске какие-то цифры и символы.

Класс смотрел на это, затаив дыхание. Надежда затеплилась в них, но поверить в неё было сложно. Впрочем, как оказалось, никакой надежды и не было. То, что написал Энди, было просто набором чисел и знаков, весьма отдалённо напоминавшим правильное решение.

— Ну-ну-ну, что же ты, Энди, — разочарованно протянул директор Барни, глянув в учебник.

— Ну что же ты?

Энди промолчал.

— Он просто разволновался, у него такое бывает, — попытался как-то защитить беднягу мистер Дэвидсон. Он понимал, что это чревато, но молча стоять не мог.