Синие горы - страница 13
Они самые горластые и самозабвенные певцы, страстные игроки, заядлые болельщики. Шуму в столовой или в клубе тоже больше всего от новичков. Они же и самые последовательные носители лагерных традиций. Кто первый замечает возвращающуюся с восхождения группу? Кто подготовит цветы победителям? Кто разработает программу самодеятельности на лагерном костре и отстоит честь лагеря в спортивных соревнованиях?
И сейчас, когда новички ушли в свой первый перевальный маршрут, в лагере тихо. В столовой и клубе пустынно.
Там, где ходят альпинисты, чтобы сварить суп или приготовить какао, костра не зажжешь: не из чего. Никакой растительности — скалы да снег. А если и захватишь с собой сухих лучин — не горят. На большой высоте в воздухе мало кислорода. Поэтому в снаряжении альпиниста примус значит многое. Когда группа останавливается на ночлег, уложив камни и с трудом подготовив площадку для палатки, он создает даже какой-то уют. Шумит… В котелке тает снег — воду удается найти не всегда; очередной повар открывает банки с консервами, и редко кто не предложит свои услуги:
— Подкачать?..
Ночь наступает быстро. Снизу, из ущелий, поднимается туман и заволакивает все кругом. Едят в темноте, но с таким аппетитом, что его в шутку называют «горной болезнью».
Новички и значкисты забрали у Матвея Ивановича все исправные примусы. Остались одни испорченные: с забитой горелкой, сломанным поршнем, без ножек.
Разрядникам выходить завтра на рассвете, и Коля Петров уже который раз ходит с примусом в руках от палатки к складу снаряжения…
Нет, не годится…
В один из таких рейсов Веселов, оставшийся в лагере, чтобы найти и подготовить участок для соревнований по скалолазанию, остановил его:
— Что ты один примус двадцать раз туда и обратно таскаешь?
— Я не один, — говорит Коля, — разные. Все перепробовал. Не горят.
— У Матвея Ивановича нет исправного примуса? — недоверчиво спрашивает Веселов. — Что-то ты придумываешь.
— Значит, нет, — обижается Коля. — Матвей Иванович говорит, что за нами чинить не успеваешь. Вообще-то верно. Ломают…
— Вот какое дело, — задумчиво говорит Саша. — Турчин идет с вами?
— Идет. А что?
— Найди. У него есть свой…
Игорь и Нина сидели рядом в пустом клубе и готовили выходные документы группы. Турчин составлял описание маршрута, а Нина рисовала перспективное изображение вершины, отмечая цветным карандашом путь восхождения и места ночевок.
— Что случилось, Коля? — Нина подняла голову. Темные глаза ее еще светились смехом. Вероятно, Игорь рассказывал что-то веселое.
— Здесь не метбытремонт, — сухо сказал Игорь. — Не ставь на стол, документы запачкаешь.
«Правда, зачем я его сюда принес? — подумал Коля, но его обозлил тон Турчина. — Чего он собачится? Общее дело».
— Понимаешь, все ломаные. Ведь начспас не выпустит. У тебя, говорят, свой есть?
— Кто тебе сказал? — удивленно спросил Игорь. — Нас обязаны обеспечить полностью.
Коля окончательно разозлился:
— «Обязаны, обязаны»… Ты-то пойдешь или нет? При чем тут «обязаны», если нет?
Нина посмотрела на обоих:
— Чего вы ссоритесь?
— Ладно, — сказал Игорь, поднимаясь. — Сейчас…
Он вышел, и Коля стал читать описание маршрута. Нина перелистывала ему документы, потому что руки у него были в копоти и керосине и он держал их за спиной.
— Закончишь, приходи к нам в палатку. Петро будет груз распределять.
— Приду…
Игоря долго не было.
— Думает, — язвительно сказал Коля.
В палатку пришел Саша Веселов и спросил, кто пойдет начальником группы.
— Я, — сказал Петро Кабанец.
— Когда будете выходить с ледника на гребень, восточный склон не траверсируйте[2], хотя там легче. Идите в лоб, — говорил Веселов. — Дай, Нина, схему. Я покажу. Там, понимаете, все время сходят лавины и камни сыплют с гребня. Вот здесь, — Саша показал карандашом, — есть полочка. По ней выйдете. Поработать, конечно, придется…
К палатке подошел Игорь с примусом в руках.
— Вот, — сказал он. — Кто понесет?
— Видишь, — обрадовалась Нина и дернула Колю Петрова за рукав штормовки. Он смутился. — Теперь все в порядке?
— А вин, того… дэйствуе? — басом спросил Петро.
— Вполне.
— Ну, добре…