Синий дождь - страница 10

- А до–ождик-то, дождик… И пошел, и поше-ол…Да споркий такой. Летний прямо. Как и не март-месяц на улице будто-быть, - вернулась с охапкой дров в лыковой носилке баба Света, - …Весна… А там глядишь,- лето, оглянуться не успеешь. Огоро-одина опять пойдет…Травка-петрушка… Ты будешь домой иттить, милая, возьми там на столе тыкву. Вчера взрезала, ах хороша – мед с сахаром, до чего сладкая.

Саше тут же вспомнился жаркий летний день.

Они с мамой на огороде пололи картошку. Верней, мама полола, а Саша следила за Белкой, которой было позволено пастись в кустах смородины. Чтобы не пересекала гра-ницу, козу привязали длинной веревкой к самому толстому смородинному стволику. Но настырной Белке все время хотелось уйти на грядки с капустой. Саша без конца вскакива-ла со своего одеяльца, на котором они с Маней загорали, и грозя Белке хворостинкой, воз-вращала ее на исходную позицию. И все же один раз коза исхитрилась вывернуться из своего ошейника. Не успела Саша и сообразить, что произошло, как она без предупрежде-ния рванула с места и понеслась по соседскому огороду, с особенным своим козьим удо-вольствием раскидывая копытами морковную и свекольную ботву. И Саше долго не уда-валось ее развернуть в нужном направлении.

Они носились по соседским грядкам. Мама кричала, потом, бросив тяпку, тоже присоединилась к погоне. Так и бегали втроем, пока на огороде не появился заспанный Саша в мятых тренировочных брюках. Белка в диком своем экстазе как раз проносилась мимо него, и Саша играючи схватил ее за рог, потом перехватил другой рукой под живот – поймал. Когда мама и Саша подбежали к ним, Саша с нахальной, как называла ее мама, ухмылкой поставил козу на землю и, придерживая ее одной рукой за рог, другой обнял за талию маму и сказал, что за этот подвиг ему положен орден. Но так как у «девчонок» ор-дена наверняка нет, то он согласен на поцелуй. Мама сердито вывернулась из-под его ру-ки, и сказала: «Сашка пусть целует. Это она козу прозевала». И Саша вскарабкалась по Саше до его щеки, и приложилась к ней губами. Щека была колючая, и Саша даже расчи-халась – укололась носом.

- Нам с Сашкой не съесть, - тем временем продолжала баба Света, - ты возьми, ма-ма каши с пшеном наварит. Белка-то до-оится?

Саша медленно кивнула, не выпуская изо рта край чашки с чаем. Когда ж это мама будет варить кашу, если они сегодня уезжают? Вечно эта баба Света ничего не помнит.

- Ну вот, с молоко-ом и сварит. Вкусная будет каша, вот увидишь. Возьми тыковку-то, не забудь.

Она возилась с печкой – выгребала вчерашний пепел в ржавое ведро, накладывала дрова – хитро, шалашиком над скомканной газетой, потом потянулась на цыпочки - от-крыла заслонку, с нее же сняла коробок спичек и чиркнула возле бумаги. Огонь сходу ох-ватил дрова, в трубе заныло радостно и тоскливо одновременно. Баба Света неторопливо подкладывала дрова в пылающее нутро печки, прицеливаясь каждым поленцем – куда бы ловчей бросить, и как будто не слышала этого воя. Саша вздохнула, встала ногами на та-буретку и наполовину задвинула заслонку обратно. Потишало.

Где же Саша? День уже за полдень перевалил.

Глава тринадцатая

Про рисунок для Саши

Баба Света пристроила всю принесенную охапку дров внутрь печки, прикрыла печ-ную дверцу, смела старым веником мусор в уголок. Вздохнула: - Господи, прости мою душу грешную...

И, как будто забыв про Сашу, сгорбленная, переступила порог в комнату. Морщи-нистая темная рука задержалась на притолоке. Из комнаты донесся шепот, напевный, нев-нятный. Баба Света и молилась, как будто пела.

Саша слезла с табуретки, перекрестилась сама себе, не заглядывая в комнату, где у Новиковых были иконы, и где о чем-то сейчас перед ними просила Бога Сашина бабушка. Вернула платок на голову, надо домой – собираться в дорогу. Маню вот еще придумать как от мамы спрятать. И рисунок закончить – она для Саши нарисовала их двор с двумя крылечками, березу, на которой Саша сделал для нее качели, и маленькую девочку под этой березой, рядом с качелями. В правом верхнем углу в голубом небе над двором висело ярко-желтое солнце, в траве цвели хризантемы, береза была вся в зеленых листочках, а девочка под ней - в красном сарафане. Все ярко и красиво, - лето, в общем. Это чтоб каж-дый раз, когда Саша смотрел на картину, он не грустил, вспоминая ее. Не рисовать же бы-ло снег и тоскливый дождь.