Синяя борода - страница 7

— Было, значит, больше двух часов...

— Уж конечно.

— Господин разговаривал с вами?

— Я, само собой, заметила, что господин все по­сматривал на меня, когда я стояла у буфета, но для кельнерши это дело привычное. Может быть, он и сказал что-нибудь о погоде. Но я не слушаю, когда клиенты говорят о погоде.

— Больше вам ничего не бросилось в глаза?

— Я перетирала стаканы.

— Сколько же времени он просидел у вас?

— Потом он заказал рюмку шнапса.

— В котором часу это было?

— Без четверти четыре.

— Почему вы это так точно помните?

Потому что господин вдруг спросил, который час,- хотя часы у нас висят над буфетом, да и у самого госпо­дина были на руке часы. Зачем же спрашивать! Вот это и показалось мне странным.

— Больше он ничего не сказал?

— Ну потом, когда он расплатился и уже поднялся со стула, я сказала, как всегда: «Adieu» [1]. А он сказал: «Сейчас четверть шестого, фройляйн, ровно четверть шестого!» Как будто так важно, чтобы я это знала...

1 Прощайте

— Сколько рюмок он выпил?

— Три.

— Это как-то сказалось на нем?

— Он вспотел.

— Что еще бросилось вам в глаза?

Свидетельница задумывается.

— Он не разговаривал сам с собой?

— Он спросил, где у нас телефон.

— И пошел звонить?

— Сперва нет...

— А потом?

— Потом он вдруг пошел.

— Сколько времени он говорил по телефону?

— Он сказал, что не дозвонился, и это правда — мы же видим по счетчику, но потом господин еще раз захо­дил в кабину и еще раз и сказал, что номер занят.

Правду, и ничего кроме правды.

— Господин Шаад, кому вы сейчас хотели позвонить из трактира?

— Розалинде.

— И номер был занят?

— Этот номер уже отключен.

— Сегодня исполнился год, как Розалинду Ц. убили, и вас удивляет, господин доктор Шаад, что этот номер отключен?

— Нет.

— Тем не менее вы неоднократно пытались звонить?

— Трижды...

Алкоголь тоже не помогает.

— Вы часто видели его пьяным?

— Изредка.

— Как он вед себя в таких случаях?

— Об этом я не хочу говорить...

— Становился ли он, к примеру, агрессивным?

— Меланхоличным.

— Вы имеете в виду плаксивым?..

— Я этого не говорил.

— Вы имеете в виду, что он начинал жалеть самого себя?

— Я не верю, что папа убийца, я этому не верю. Он эгоист — это да, он эгоист. Не знаю, как он обращался с моей матерью, ведь я тогда был еще ребенком, а то, что иногда моя мать рассказывает, пусть она сама вам и рас­скажет. Как она с ним обращалась, я ведь тоже не знаю. Мне шестнадцать лет, и я теперь уже не всему верю.

— Что вы понимаете под словом «эгоист»?

— Я хотел сказать: эгоцентрик.

— А в чем разница?

— Эгоист ничего никому не дает.

— А про вашего отца этого нельзя сказать?

— Нет, видит бог, нет.

— А что же такое эгоцентрик?

— Такой скорее с собой покончит.

— Если он не трус.

— Я этого не говорил.

Свидетель всхлипывает.

— Не могу же я обсуждать своего отца!

Три недели прошло с тех пор, как меня оправдали, а меня все еще продолжают защищать, куда бы я ни шел, где бы ни лежал или ни стоял; в данный момент я сижу в сауне, уперев локти в колени и уткнувшись лицом в ладони.

— Относительно микроследов на галстуке, речь, следовательно, идет о табаке, как мы слышали от экспер­та, и если я вас правильно понял, господин профессор, нет ни одного предмета одежды обвиняемого, на котором не было бы обнаружено следов табака, даже после хим­чистки...

— Совершенно верно.

— Но обвиняемый никогда и не отрицал, что гал­стук, которым воспользовался преступник, принадлежит ему, и я не понимаю, что эта экспертиза должна дока­зать?

— Я хотел бы, чтобы меня правильно поняли...

— А разве преступник обязательно должен курить трубку?

— Как я уже говорил, речь идет о микроследах, которые мы исследовали, причем результаты анализа бесспорны, но, к сожалению, частицы на галстуке, использованном при удушении, слишком ничтожны, и мы не можем с уверенностью сказать, идет ли речь о том же сорте табака, который обычно курит обвиня­емый.

— Вы поняли мой вопрос?

— Я могу только повторить то, что сказано в нашем заключении, вы слышали это заключение и получите его в письменном виде.

— Почему вы не отвечаете на мой вопрос?

— Полученные нами данные не исключают того, что обвиняемый, который повсюду оставляет микроследы табака, является преступником.