Сирота Пердиды - страница 17

- Микрофон, - воскликнул ребенок, - вы говорите сразу всеми своими голосами! Снова повтори голос моряка.

- Я не против, приятель. Если ты пойдешь в лес, я спою тебе песню кометы!

Белль провела рукой по лбу Мартина. Он восстал.

- Оставь меня в покое

«Вы все расстроены», - мягко сказала она.

«Гранд Макс» приземлился на Гамма 10, на поляне в Мертвом лесу.

Окаменелые веками на этом месте Мертвый лес создавал трагическую и пустынную обстановку. Очень высокий, со всех сторон, скелет деревьев стягивал неразрывную сеть по небу. Длинный белый, как снег, песок скапливался вокруг пней и в пазухах ветвей, создавая зимнюю иллюзию, которую сразу же опровергала мучительная жара.

- Это всего лишь шаг, - сказал Макс. Нет интереса оставлять устройство. Мы проведем восемь дней в этом безлюдном мире. У нас будет только пять недель путешествия для Пердида благодаря прохождению кометы.

Белль спросила, везде ли выглядит гамма 10 одинаково.

- Нет, - сказал Силбад. В двадцати пяти километрах к северу лес останавливается на краю Ступени Гиганта. Будьте уверены, здесь никогда не было гигантов. Мы называем это огромной, почти круглой воронкой с регулярными ступенями, спускающимися к Рассолу: невероятно соленому морю. На этой планете четыре или пять подобных морей, и всегда в углублении воронки, гладкое и круглое, как линза на дне телескопа: уже упомянутый Рассол, Гранд Марэ, Хрустящий и т. Д. , Я забыл имена остальных. Это впечатляет, когда ты ничего не видел. На этот счет есть теория. Утверждается, что эти воронки - остатки древней цивилизации. Мужчины, которые искали бы воду еще ниже. Это вполне возможно, моя маленькая леди, и я благодарю вас.

Белль не знала, удивляться ей или смеяться над герметичной шуткой. Она округлила глаза и приоткрыла губы. Силбад усмехнулся

- Спасибо, что выслушали мою бессмысленную чушь. И особенно смотреть на меня этими глазами. Мне нравится разговаривать с тобой, моя маленькая леди, и я скажу тебе, почему...

Он замолчал и покачал головой.

- Если подумать, я вообще ничего не скажу.

Макс рассмеялся.

- Вы преувеличиваете, Силбад. Невозможно возбудить любопытство женщины, не удовлетворив ее.

- Макс прав, - сказала Белль. Сильбад, скажи мне, зачем тебе говорить со мной.

- Делать нечего, это все испортит.

Она надула губы, наполовину смеясь, наполовину сердясь.

- Ты не хороший.

- Слишком много сказал, - сказал старик, ковыляя на скрюченных ногах. Хорошо! Я расскажу тебе однажды.

Она хотела знать, когда. Он колебался, возился с изумрудом на пальце.

- Когда мы вернемся в Devil-Ball.

Он вышел и сказал

- Посмотрю, как малышка. Его долгая прогулка привела его к пещере, и это меня немного беспокоит.

*

* *

- Ты ему нравишься, - улыбается Макс. Я никогда не видел его таким. Если бы он был моложе, ваш муж имел бы право ревновать.

Белль гортанно рассмеялась.

- Не будь смешным, Макс. Бедный старый Силбад! Он любит Devil-Ball, ты мне это сказал. Как вы хотите, чтобы простой смертный соревновался с планетой? Он действительно странный старик; во вторую ночь в Башне принца я слышал, как он кричал червей, бродя по террасе. Он заявил, я не знаю что, примерно так:

Задуши чрезмерное пламя из моего сердца

К медленным ушам твоих похотливых волн...

- Да, - сказал Макс, - я знаю это стихотворение. Это не лучший Силбад. Обычно он импровизирует пафосные банальности с прилагательными. Но так как он всегда вышивает на одну и ту же тему, в итоге он очищает свою форму и иногда преуспевает в великолепных изделиях. Его голова набита рифмами, которые трепещут в его металлическом черепе, как попугаи, под сводами зала. Когда он ушел, он принес большие жертвы...

Он прыгнул. Концерт проклятий разразился в конце отрывка, за которым последовал шум борьбы.

Опередив Белль, Макс выскакивает на подиум. Они нашли Силбада без кепки верхом на распростертом теле рыжего. Он схватил последнего за горло и ударился головой о землю, выкрикивая оскорбления со всех диалектов лиры.

- Довольно! воскликнул Макс.

Наклонившись над противниками, он с трудом развязал нервную хватку старика.

- Фигня! - воскликнул Силбад. Ты не что иное, как навоз холеры, гной землеройки. Я убью тебя, шершень!