Сказ о пеньковском оборотне - страница 50

И в ответ на ее крик, где-то совсем недалеко, раздался леденящий душу вой. Я начала медленно возвращаться к жизни. Огромные зубы… Слюна, капающая с подбородка… Слипшаяся от крови шерсть… На смену полной апатии пришел панический, мрачный ужас, от которого коленки едва не подогнулись. Бежать! Пусть смеется, думает, что хочет, главное — убежать от этого кошмара, от лязгающих за спиной зубов, от непрекращающегося рычания, бежать! Мои глаза округлились, губы совсем исчезли — так я их закусила. Наверное, мое лицо сейчас выглядело совсем уж по-детски — лет на восемь, не больше. Это привело мою мучительницу в восторг:

— Я тебя наконец-то достала, да, упыриха? Достала! Можешь кричать, если хочешь, но не думаю, что тебе это поможет, когда Кир все же отгрызет тебе…

Мое и так не ангельское терпение лопнуло. Горло родило страшный вопль, ноги, казалось отучившиеся стоять, сами собой припустили такой прытью, на какую я не была способна даже в средней школе. Мне вслед донесся радостный смех Куницы, а злобные слова об отмщении пролетели по ветру горестным шепотом. За мной змеилась ленточка моей же крови…

Я в изнеможении упала на траву, зарываясь лицом в грязь и задыхаясь в рыданиях. Я больше не могу. Нет, не «не могу», а не могу! В боку кололо, голова раскалывалась, перед глазами плыло, отхаркивалось кровью — неужели сломаны ребра? Запястье ныло, не прекращая кровоточить. Если это пытка, то пусть она закончиться поскорее! Пожалуйста, кто-нибудь! Этот Волк должен немедленно меня прикончить, пока я еще дышу, нет, не из наглости, а потому что могу еще дышать. Но, чувствуя, как каждый вздох отзывается мучительной болью в груди, я не могла с уверенностью сказать, как долго это продлится.

Лодыжка все же подвернулась, но мой прекрасный полет остался без аплодисментов — я особо и не настаивала. Где-то в уголке сознание отчаянно шептало о продолжении борьбы, о том, что нужно подняться, бежать снова, а я понимала, что это выше моих скромных сил. Особенно сейчас.

К счастью — к сожалению? — вставать мне уже не пришлось. Над ухом раздалось сдавленное дыхание, больше напоминающее рык. Я похолодела. Медленно-медленно обернулась и прикусила губу, чтобы не разораться — он стоял так близко, что просматривалась каждая жилка в налитых кровью глазах, каждая застрявшая между огромных зубов пакость, каждая окровавленная ворсинка.

От зловонного дыхания у меня голова закружилась. Мелькнула мысль о какой-нибудь защите — хоть руки, что ли, поднять, лицо закрыть…но даже этого мне не дали сделать! Волчара пригвоздил меня к земле, разместив нижнюю часть туловища на коленях, так, что ноги полностью парализовало, а передними лапами придавил логтевые сгибы, «отрезав» от сопротивления руки. Я сама себе напоминала распятую мошку на иголочке. Какая ирония!

Волк молчал. Мне стало жутко. Панический страх, заснувший на какое-то время, пробудился снова, я не могла даже кричать — рот сковала судорога первобытного ужаса. Слюна из полу открытой пасти скользким клеем падала на мое лицо, но отвращения не было. Ничего, кроме ужаса. Светло-серебристая шерсть пахла хвоей и… Светло-серебряная?! Но я отлично помню…

— Ррррррр-яяяааа — уу! — Волк отлетел в сторону, а надо мной на секунду задержалось горящее синим планемем чистой ярости прекрасное лицо Лео. Мысль, такая невероятная и пугающая своим открытием, пронеслась в голове — это не наш Волк! Кто, откуда — не важно. Он не Кир! А если так…

Мои мысли прервал ужасающий хруст. Я рванулась, распахнула глаза и… отчаянно завопила — Лео сломал новоявленному Волку шею. Огромная туша покачивалась в тонких руках вампира, из пасти свешивался розовый язык, остекленевшие глаза — фиолетовые, а не желтые, как у Кира, смотрели в никуда с искренним страхом. Это не наш…

Как же я была права! Тело Волка изменялось… По нему прошла судорога, спина выгнулась, шерсть исчезла, как будто ее и не было, передние лапы уменьшились, преобразовавшись в изящные ручки с тоненькими пальчиками, задние — в длинные стройные ножки, оформилась тончайшая талия, морда сплюснулась, вырисовав курносый носик, огромные, распахнутые и ничего не выражающие фиолетовые глаза, окруженные темными длинным ресницами и полные губки, чуть искревленные, как в усмешке. Распустились длинные темно-кофейные волосы, скрыв обнаженные маленькие груди, и… Волк оказался Волчицей! Ей было не больше тридцати лет, очень красивая, маленькая, и по глупости попавшая под руку взбешенного вампира.