Сказка Чёрной Луны (СИ) - страница 7

--Он же не виноват, что его мать не хочет его - продолжил он.

--А кто виноват? - прерывающимся голосом закричала человек -- Я виновата? Чем?

--О чем мы говорим? - в голосе орка прорезался металл. -- Ты согласна родить мне сына?

--Да пошел ты к Хафу! - выкрикнула она самое грязное ругательство что знала.

Орк выглядел ошарашенным:

--Спасибо, конечно! Я надеюсь стать достойным этого.

Теперь удивилась она.

--Ты о чем?

--Хафф был великим вождем, он возродил уцелевшие в Смутной Войне племена. Спасибо, что, даже ненавидя меня, ты желаешь мне стать равным Великому. Это достойно воина. Прости, я не ожидал этого от человека.

Человек смотрела на орка с непонятным выражением. Потом закусила губу, чуть поерзала и неожиданно тихо сказала:

--Мне очень надо... - и замолчала.

--Чего? - орк был все ещё ошарашен подобным пожеланием, достойным воина, из уст этого человечьего недоразумения.

--Ну это... - даже в неприятном свете горящего огня, орк заметил как её лицо и уши изменили свой цвет. Что люди могут немного менять цвет своей кожи, орк уже знал. Если долго держать человека под солнцем, то он темнеет. А если неожиданно выйти перед людиком из леса, то белеет... Но эта почему-то краснела. "Что за нелепые существа" - сердился орк.

--Есть? - орк вспомнил, что она не ела почти два заката.

Самка покачала головой, покусывая губу.

--Пить?

Самка ещё немного поерзала на лежанке и совсем тихо, так что даже отлично слышащему орку пришлось перейти на глубинный слух, прошептала:

--Нет... Ну... То что хочется после того, как попьешь.

Орк растерянно хлопал глазами, судорожно пытаясь вспомнить, что ему хочется, после того как он попьет. Да ещё такого, о чем надо говорить тихо. Помолиться каким-то человечьим Богам? Вероятно.

--Давай - деликатно сказал орк, - я не буду мешать.

--Что прямо... здесь? - она глядела на орка блестящими глазенками. Он хорошо научился разбираться в человеческих интонациях - это сильное оружие, его надо было изучить. А он всегда был прилежным учеником. Но эту интонацию он не смог прочитать, слишком много всего намешано.

--А почему бы и нет? - Йоки не помнил всех человечьих Богов, поэтому придал своему голосу побольше удивления. Если вдруг окажется, что он сказал что-то обидное, можно будет сослаться на незнание. Кто их разберет этих богов. А то вон у гномов есть бог, для молитвы которому страдальца-верующего сажают на сталагмит (или сталактит, кто их разберет эти булыги)... Сажают довольно-таки нежным местом, а потом уж как энтот бог решит - успеет страдалец закончить молитву до того как будет совсем поздно, хорошо - не успеет тоже хорошо - богу жертва... Тут Йоки догадался, что имела ввиду человек, под "после того, как попьешь".

Стараясь справиться с расползающимися в дурацкой улыбке губами, чуть приухивая орк прохрюкал:

--Э!!! Подожди... Я кажется, понял, чего тебе хочется "после того, как попьешь". На вашем языке это называется "отлить". Так?

Самка растеряно кивнула. "А не хватит ли?" - голос предков был раздражен, впрочем, как обычно, на то это и голос предков, чтобы не давать совершать неверные поступки, или наказывать за уже совершенные. "Что хватит?" - не понял Йокерит. "Обзывать её, каким-то животным обозначением? Все же мать твоих будущих детей, не эльфийка какая-нить позорная..." - предки как всегда были правы.

--Слушай, а как у вас обращаются... к особям женского пола?

Она опять округлила глаза. И задохнувшимся голосом попросила:

--Пожалуйста, где здесь делают ЭТО!

--За той дверью - Йоки обругал себя ушатым бакланом и показал на нужную дверь.

Девушка неожиданно резво метнулась в том направлении, на ходу стараясь завернуться в плащ, путаясь и спотыкаясь. Орк задумчиво поглядел, как она толкает изо всех сил дверь, и посоветовал:

--Ты лучше её потяни на себя, у меня двери открываются только в одну сторону. Потом сделаю, как ты привыкла...

Дверь громким хлопком прервала его. "Ух, у меня же там гномья система" - вспомнил орк - "а если не разберется?". Выставив уши торчком и прислушиваясь самым глубинным слухом к происходящему в соседней комнате, орк с удовлетворением отметил, что похожи чудо гномьей санитарии (интересно, как переводится это эльфийское ругательство) не стало затруднением для человека. В этот момент чудовищный вопль ударил по настороженным как у летучей мыши ушам орка. Страшный, похожий на предсмертный вопль раненого буйвола, человеческий крик был полон последней прижизненной муки... Понимая, что происходит что-то страшное, преодолевая боль от мгновенно выброшенных когтей, орк одним гигантским прыжком преодолел расстояние до двери и лбом вынес массивную дверь вместе с дубовым косяком. Влетев окруженный фейерверком из щепок, и ослепленный звездочками брызнувшими в глаза от удара, приводя себя в состояние боевого транса, очумевший орк с облегчением увидел, что его (не известно кто, как её звать он придумает после) жива, и запрыгнув на высокую каменную чашу в которую набирают горячую воду для омовения, вопила диким голосом зажмурив глаза и показывая трясущимися руками куда-то на противоположную стену. Орк понимая, что может не успеть отреагировать на возможный удар Неизвестного Ужаса плашмя растянулся на полу, одновременно выбрасывая в сторону предполагаемого врага усиленную когтями руку... В совершенно пустом углу обезумевший от ужаса домашлик, тонко визжа пытался забежать на вертикальную стену, скребя когтями ему удавалось долезть до середины, после чего он снова шлепался на пол, и скуля все сильнее и сильнее, продолжал безнадежные попытки... Шерстка стояла дыбом, глазки были зажмурены, зрелище было бы комичным, если бы не жалость к перепуганному зверьку. Встав с пола и ощупывая вздувающуюся на лбу шишку (все же добротно дверь сделал) орк взяв за шкирку визжащего зверька, точным пинком отправил его в развороченный проем двери. Шерстистым колобком, благодарно взвизгнув, домашлик помчался искать безопасный угол. "Так один есть" - отметил орк. Поглядев на продолжающую орать людику, орк подошел к чаше в которую стекала холодная вода и набрав в рот побольше, брызнул на кричащее существо... Крик сменился воем, в голубоватом свете гномьих, светящихся грибов, которыми освещалась это чудо санитарной мысли, лицо человека казалось похожим на лицо священного призрака Гну, такое же синее, не хватало только вываленного распухшего языка. Белые от ужаса глаза глядели на орка.