Сказка о Юппи - страница 11

— Ну, жжди, жжди... Весе Жждут, да так ничщщего и не получщщаетссся... Ты все равно умрешшь. Ссначщщала вы-расстешь и пожживешшь, а потом умрешшь.

— Если меня не убьют, я не умру.

— Умрешшь — только позже.

— Нет! — закричал Юппи.

— Мы очщщень хорошшо сс тобой побесоедовали,— за­смеялась Змея, как могут смеяться только змеи — с шипе­нием и свистом.— А теперь, когда ты точщщно ззнаешшь, шшто хочщщешшь жжить, тебе ещще нужжно ссуметь осстаться в жживыхх.

И она поднялась на самом кончике хвоста и расправила, как уши слона или широкие листья, складки вокруг головы.

А Юппи услышал далекий, непонятный шум.

Шум нарастал.

Мимо Юппи промчались газели. Следом за ними больши­ми скачками бежало семейство львов. Но львы и не думали пре­следовать газелей. Они убегали вместе с ними от непонятного грохота. Даже три слона — две взрослые слонихи и слоне­нок — бежали, ломая в спешке ветки. Визжа от ужаса, по вет­вям мчались обезьяны. Все, кто мог, зарывались в землю. Все, кто мог, поднимались в воздух.

Юппи сначала взобрался на дерево, но на дереве он мог только спрятаться. Бежать, прыгая с ветки на ветку, он не умел. Во всяком случае, быстро. Тогда он слез и побежал- поскакал вслед за бегущими. Но часть убегавших повернула обратно, потому что грохот теперь доносился не с одной, а с трех сторон. Некоторое время звери метались, но в конце кон­цов побежали в четвертую сторону.

Все больше зверей мелькало мимо Юппи. Конечно, ему тоже было страшно, но такого ужаса, как другие звери, он не испытывал все же. В ту недолгую пору, что жил он во дво­ре со щенятами, Юппи привык к шуму машин, грохоту железа, громким голосам и теперь различал знакомые звуки. Конечно, это был грохот куда сильнее, чем тот, к которому привык он во дворе. И все-таки это был человеческий грохот, и надо было бы подумать, прежде чем действовать.

Однако все словно сговорились мешать ему думать. Во­круг не только бежали, но и кричали, кричали вслух и кри­чали внутренними голосами — и это были крики страха и ужа­са. Все труднее становилось Юппи противостоять общему ужа­су, все больше он заражался им. И его внутренний голос — пойми тут, ошибается он или нет,— все громче кричал ему, требовал, чтобы Юппи тоже бежал или прятался.

Он бросился следом за всеми. Но тут появилась Карамба и крикнула:

— Юппи, туда не беги — там западня!

И тогда Юппи взобрался на дерево, невысоко, и стал жд^ть, хотя его сердце, казалось ему, стучало громче нарастающего со всех сторон грохота.

Уже стали видны люди. Они дули в дудки, стучали коло­тушками о железные листы и кастрюли да еще и кричали во весь голос. Уже видны стали псы, рвущиеся с поводков. Юппи ждал, но ему все труднее становилось ждать. Он вспом­нил насмешливый голос Змеи: «Все жждут, а дожжидаются только ссмерти». И в то же время сейчас внутренний голос требовал от него, чтобы он притаился. Юппи даже рассердился на этот внутренний голос, который сначала требовал чтобы он бежал, а теперь—чтобы не трогался места. Будь что будет, ре­шил Юппи. И шмыгнул между людьми. И сейчас же один из охотников спустил с поводка собаку, а другой навел ружье.

— Не стреляй! — крикнул тот, что спустил собаку.

Юппи обрадовался, что его хотят спасти, и даже приоста­новился. Набежавшая собака тоже приостановилась — невы- ветрившийся собачий запах Юппи привел ее в растерянность.

А Юппи услышал, как тот, что казался ему спасителем, кричит:

— Не стреляй! Хвост испортишь! Его Серый возьмет! Ату! Ату, Серый! Возьми его!

Но Юппи уже несся прочь.

Сзади раздался визг собаки, которую ударил охотник за то, что она не схватила Юппи. Сбоку в дерево вонзился нож, . брошенный вслед,— воистину у людей были летающие зубы, как предупреждала Карамба.

Еще сеть пытались набросить на Юппи, но он увернулся.

Так он бежал, пока не наступила ночь, и уже ни грохота, ни голосов, ни даже запаха костров не стало слышно.

Люди были далеко. Он ушел от охотников.

Теперь-то Юппт точно знал, что хочет жить. Но оказа­лось, это не так просто — остаться живым. Конечно, уже раза три он спасался от смерти — и это наполняло его гордостью. Но когда-нибудь он может не успеть, может не сообразить. И тогда ему уже не узнать, кто же он, и не увидеть такое, чего еще никогда на свете не было.