Сказка Востока - страница 6

Они опять заговорили о политике, да я свой язык не сдержал:

– А что, и вправду голова Тимура здесь?

С этого все и началось.

– Ты не веришь? – как бы насупился Калмыков. – А что, надо продемонстрировать гостю, – предложил Олег Кузьмич.

– Уже поздно, – посмотрел на часы Иван Силантьевич, – Мария Ивановна, небось, ушла.

– Да это даже к лучшему, никто мешать не будет, – решил Олег Кузьмич.

– А ключи, сигнализация?

– Ой, будто мы всего не знаем, – не унывает Олег Кузьмич. – Велика важность – башка злодея. Был бы из золота, нам не достался бы.

– А выпить больше нет? – это я уже разгулялся в преддверии встречи с Тамерланом.

Пока я томился в коридоре возле двери «музей», они оба исчезли в каком-то кабинете, появились со связкой ключей. Зажгли свет. В нос ударил затхлый, спертый, тяжелый воздух, напоминающий могильную жуть. Помещение оказалось небольшим. Мое внимание привлекли многие экспонаты, и я, было, уже прошел мимо.

– Иди сюда, – возвратил меня Иван Силантьевич, – вот он. Опять в Москве.

Оказывается, голова Тамерлана постоянно хранится в Кунсткамере в Санкт-Петербурге, но временно перевезена в Москву на музей-выставку в честь юбилея Российской академии наук.

Я ожидал увидеть нечто необычайное, может, великое, даже страшное. А передо мной обыкновенный бюст, правда, под стеклом, как Ленин в Мавзолее, и так, ничего особенного: старый степной человек, которых я немало встречал при поездке в Среднюю Азию. Только вот, наверное, Герасимов3 старался сделать его злым, волевым, жестоким, но мне показалось, получилось, наоборот: немного обижен, виновен, растроган, даже просит прощенья, губы поджаты. И если бы не великолепный, действительно ископаемый, бесценный шлем на голове – заурядный, рыжеватый дехканин.

По существу, работа безукоризненна: как живой, словно в музее восковых фигур. Но тут-то подлинный череп, который так покрыт мишурой, что вот-вот заговорит. И неужели этот тиран, этот повелитель мира, или, как он сам себя называл, «полярная звезда» и Властелин, сейчас отдаст приказ или закричит в ярости?! Нет! Выражение его глаз так скорбно, что, наоборот, кажется, он хочет что-то попросить, вымолить.

– О-о! Вы уже здесь, – с шумом появился Олег Кузьмич, весь запыхавшийся и довольный. – Все ушли, я все принес! – в авоськах водка, пиво, уже початая бутылка вина и всякая нехитрая снедь.

– Ой-ой! Только не здесь, только не сюда! – взмолился Иван Силантьевич. – Ведь это музей! Кто узнает – конец!

– Да ладно тебе! – удаль появилась в движениях Олега Кузьмича. – Давненько я мечтал вот так с Тимуром посидеть, – он по-хозяйски, попросив меня помочь, положил на пол какой-то замысловатый экспонат и бесцеремонно, скрипя стертым паркетом, пододвинул стол прямо к Тамерлану, по ходу мне говоря: – Ты знаешь, он запретил вино и всякое спиртное, но сам устраивал такие попойки, во время которых напивался вдрызг до потери памяти.

– Да и умер он от перепоя, – встрял в наш разговор и Иван Силантьевич, стал помогать стол накрывать.

Ветер завыл с новой силой, аж засвистел. Все уставились в окно.

– Ну и погодка разошлась, – вымолвил тихо Иван Силантьевич.

– Да-а, – поддержал Олег Кузьмич, и, как сейчас принято говорить у молодежи, он высказался в тему, – вот в такую непогоду во время похода на Китай, – ткнул пальцем в сторону бюста, – он попал в пургу, застрял в Отраре, и его историографы говорят: заболел воспалением легких. А на самом деле Тимур в Отраре устроил грандиозный пир с оргиями, как он любил, и от этой попойки скончался.

– Пьянству – бой! – то ли шутя, то ли серьезно постановил Калмыков. – И вообще смешивать спиртное – опасно.

– Ну, здесь холодновато, – это уже моя провокация.

– Да-да, надо по чуть-чуть, – стал разливать Олег Кузьмич.

– Нам надо работать, – не совсем твердо заявил Калмыков, – ведь завтра девятнадцатое, – один день до сдачи сборника в печать.

– Да ладно, никому твой сборник не нужен, а кому нужен, еще подождет, – как и бутылка, бразды правления в руках Олега Кузьмича. – Ну, еще по одной, так сказать, за здоровье… Ой, – вдруг он покосился в сторону Калмыкова, – ты что сказал – девятнадцатое? Вот это мистика! Как раз девятнадцатого января 1405 года Тимур скончался.