Сказки Эстонии - страница 9
Дождался старик, пока новый слуга насытится, позвал его и говорит:
– Даю тебе два дня на отдых после путешествия. Осмотрись на новом месте, выспись как следует. А послезавтра вечером приходи – задание получишь. Ну, ступай. Девица тебя в спальню проведёт.
Показалось королевичу, что заговорить можно – да старик побагровел от ярости.
– Пёс ты, а не слуга! Сказано ведь было: не нарушай правил, не тобой они установлены! Нарушишь – на голову короче станешь! Прочь пошёл с глаз моих!
Опешил королевич, так и отшатнулся. А красавица поманила его за собой, отворила дверь каморки да кивнула: дескать, здесь будешь спать.
Медлил королевич, не входил: казалась ему красавица очень печальной. Хотел он расспросить её и ободрить, да не посмел – угроз испугался.
«Нет, видно, не хозяйская она дочь! Старик зол, а эта девушка столь же добра, сколь и прекрасна. Не иначе, её вместо меня старику отдали, ради неё пустился я в опасный путь!»
Так рассуждал королевич, лёжа в постели. Нескоро удалось ему заснуть, но и в тягостном сне видел он опасности, из которых выручала его златокудрая дева.
Пробудился королевич с мыслью о ней, вскочил, на кухню вышел – а красавица уж хлопочет по хозяйству. Взялся королевич воду носить из колодца, чтобы любимая рук не трудила; дров наколол, огонь развёл под чугунком. Весь день старался облегчить работу красавице, а вечером пошёл дом осматривать. Осторожничал королевич: боялся с грозной бабушкой столкнуться.
Забрёл он на скотный двор, а там стойло, и в стойле кобылица белоснежная, красоты небывалой. В хлеву нашёл он чёрную корову с парой белоголовых телят, на птичнике – гусей, уток и кур без счёту.
И завтрак, и обед, и ужин были вкусны и обильны, посетовать королевич мог только на вынужденное молчание. Уж как хотелось ему заговорить со своей милой!
Вечером второго дня пошёл он к хозяину за заданием.
– Не хочу тебя работой изнурять, – говорит старик. – Завтра возьмёшь косу, накосишь травы для белой кобылицы, чтобы день она сыта была, да стойло вычистишь. Но гляди – не отлынивай! Я проверять приду. Не будут ясли полны – не сносить тебе головы. Ступай!
Довольный, вышел королевич от хозяина. «И впрямь лёгкое задание! – думает. – Хоть я раньше и не косил, и не пахал, да видал, как косят крестьяне. Справлюсь!»
Приблизился он к своей комнате, а там красавица поджидает. Скользнула к королевичу, в самое ухо шепнула:
– Какое тебе задание дано?
– Пустячное! – отвечает королевич. – Косить траву для белой кобылицы да стойло чистить.
Услыхала красавица – побледнела.
– Ах, несчастный, чему же ты радуешься? Ведь белая кобылица – это хозяина нашего бабушка; ненасытная она, двадцать косарей еле справляются, чтобы заготовить ей травы на один день, а другие двадцать стойло чистят без передышки. Пропадёшь ты, если совета моего не примешь! Слушай же! Завтра, как ясли наполнишь травой, начинай плести бечёвку из тростников, что растут на лугу, а из прочного дерева колышек вырежи, да так, чтобы кобылица тебя видела. Станет она спрашивать: что ты делаешь? А ты скажи: «Этой бечёвкой я тебе, кобылица, морду обмотаю, чтобы ты всю траву не съела, а колышек в землю вобью, привяжу тебя, чтобы ты в стойле не буянила, овёс не рассыпала, воду не разлила!»
Молвила так красавица – и ускользнула, словно лёгкая тень, не успел он её даже поблагодарить.
Наутро взялся королевич за работу. Коса его острая плясала в траве – не ожидал королевич, что косить так легко. Мигом наполнил он ясли, пошёл за следующей порцией. Возвращается – пусты ясли, дожёвывает кобылица последнюю травинку.
Понял тут королевич: не справиться ему без совета красавицы. Набрал он тростниковых стеблей, принялся вить бечёвку.
Забеспокоилась кобылица.
– Ты что это, сынок, делаешь? – спрашивает.
– Бечёвку плету, хочу морду твою обмотать, а то травы на тебя не напасёшься.
Вздохнула белая кобылица и решила больше к траве не притрагиваться – очень не хотелось ей с замотанной мордой стоять.
А королевич за уборку взялся, и к полудню всюду был порядок: ясли полны свежей травы, в стойле чисто – не придерёшься.
Только оставил королевич лопату – явился хозяин. Так и застыл в дверях, потрясённый.