Сказки и легенды пушкинских мест - страница 26

Жил дед да баба. Пропа́сная у их избушка и пропа́сная корыто [были]. Дедка ходил все рыбку удить. Попалась ему рыбинка. Рыбинка и сказала: „Дед, не тронь меня, я тебе пригожусь“. Дед и пошел домой. Пришел, бабе рассказал своей: „Так и так, ловил рыбку, попалась такая рыбина“. А баба говорит: „Ах, дед, дед, дурак ты, не попросил ей, а у нас-то корыта нет“.

Дед пошел, этой рыбинки стал просить, как она ему велела крицать (этово я не помню). „Баба спокою не дае, што корыта нетути. Нет ли у вас милости, ей корыта дать“ — „Дед, иди спокойно домой, все буде справно“. Вот пришел к бабе, в избе корыто новое стоит, баба веселая такая, што господи. Баба обдумалась и ешше наутру встае, нацинае деду бранить, деду пилить. Штоб вот луцчие б изо́бку или што-нибудь такое — нацинае ему.

Вот дед и пошел опять к этой рыбинке. Стал опять у рыбинки просить: „Баба впокою никаково не дае — про́си, штоб изобка была, хорошенька да беленька там“. А рыбинка сказала: „Дед, иди преспокойно, все тебе будет“. Пришел дед, стоит там избушка и не подумаеть, что эвонная баба в этой избе сидит, даже нельзя к избе подойти. Была сидела хатлатая — там причесамши, деду бабе не узнать. Ну, тут баба опять стала деду пилить: „Сделай, штоб у нас были прислуги, штоб около нас ходили, все штоб было“. Хоце быть барынюй.

Дед пошел к рыбке. Рыбке попросил. Она ему сказала: „Ну, дед, вали домой, што табе требуется, все табе буде“. Вот пришел к бабе; вот в бабе прислуги, там цистота, пье, ест, как барыня, сидит, даже ему и не подойти деду в своем камзоле. Баба поутру встае. Нацинае деда ешше мудрее пилить, барынюй уж набы́лась, государыней хоце. Пошел дед, видит што чересцур тово уже вужасти берут, как подойти туды. Вот дед приходи опять к рыбинке к этуй, нацинае опять просить этуй рыбинке. Рыбина: „Што тебе, дед, нужно?“ — „А баба, топерь надоела, хоце уже царицей и хоцет, штоб, как в царях, так ей штоб все это и было“ — „Дедушка, иди табе все буде“.

Дед пришел домой; што требовал, все виде, уже и не допускают деда до хором. Тут все хицеры и все. Когда он досказал, какой он есть — допустили до этой государыни. Дед туда явился. Эта государыня нелегце нацинае ешше ево пилить, теперь уж нажилась государыней, топерь уже хоце, как бы над этой рыбинкой быть ей хозяйкуй. Дед пошел.

Вот дед пришел к рыбинке. Рыбинка вышла и сказала деду: „Иди и ввидишь: какая баба была, такую и ввидишь“. Вот приходе дед домой: пропа́сная избушка и пропа́сная корыто бабе под носом, баба пряде.

Жил дед да баба, было у них две доцке́. Дед поехал с бабуй на ярманку. Доцкам сказал: „Вы останетесь, идите за ягодам: котора больше всех ягод набе́ре, той куплю золотое яе́цко и курьяньськую шубку“. Ну, вот пошли в ягоды. Эта набрала малая больше, а большая не набрала. Вот взяла эта сястра большая малую вбила, закопала, принесла ягоды домой.

Приехал батька с ярманки, привез золотое яе́чко и курьяньськую шубку. Эта говорит: „Я набрала ягод, а тая не знаю, куда делася“. Дали ей эту шубку и золотое яецко. Этуй нет и нет.

Церез несколько время ехали этым бором, там уже заросло все на этой могилке, тростняк там и все. Еде барин с ку́церем. Куцерь говорит: „Барин, какое место? Мы с тобой ездили, не бывало такой горы и такая цудная выросши-трось“. Куцер слез, вырезал эту трость. Вот сделал он дудку. Взял он дудку и стал играть. Дудка говорит: „Ах, ты, куцерь, потихоньку, ты, кормилец, потихоньку; сестра меня убила за лукошко ягод, за курьяньськую шубку, золотое яецко“. Куцер поиграл и удивился, отда́л барину. Она и барину этак: „Барин, потихоньку, что меня сестра убила за лукошко ягод, за курьяньськую шубку, золотое яецко“. Оны поехали и заблудили и попали как раз в тую избушку, где эта девушка была убита.

Яны приехали к этому старику, выпросились ноцавать. Вот их спрахывают старик и старуха; оны волнуются, што пропала доц: „Вот вы такие-то дальные, у нас то-то было [пропала дочь], не слыхали ли, не видали ли?“ Барин растолковал: „Принеси сецас, куцерь, дудку, вы послушайте, как эта дудка буде играть“. Вот эта дудка стала играть (она запела!): „Уж ты, тятька, потихоньку, ты, кормилец, потихоньку, сестра меня убила за лукошко ягод, за курьяньськую шубку, золотое яецко“. Вот яна и матке так и сестре так, что ты меня убила, она всим так сыграла. Вот барин приказал тую достать, а эту на коневьем хвосту разорвать.