Сказки летучего мыша - страница 30
Да и обманывать хитроумные приборы, прикидываясь полутрупом, становилось все труднее – хотя голос и научил, как для этого надо дышать и как управлять биением сердца… Оказалось всё на редкость просто – но Алекс опасался, что кто-нибудь из белых халатов придет поинтересоваться показаниями своей машинерин, когда он, Алекс, будет спать…
И тогда в него запустят когти отнюдь не врачи – но те, другие, – один из которых дежурит в палате, а еще двое – в коридоре (Алекс ту парочку не видел и не слышал – но знал об их присутствии от голоса). И уж у них-то найдется, о чем порасспросить нежданно воскресшего Первого Парня.
Решено – сегодня ночью он покинет богадельню.
Может, и стоило бы попытаться раньше. Днем в больнице полно и персонала, и посетителей, да и больные туда-сюда шляются – лишнего человека в белом халате, куда-то спешащего, никто и не заметит…
Ночью другое дело – любая незнакомая личность в пустынных коридорах тут же привлечет внимание. Но имелась одна загвоздка – Алекс хотел дождаться смены дежурных. Не медиков – тех, других. В минувшие два дня он несколько раз проверял своих соглядатаев на вшивость – и понял: с мрачным верзилой лет сорока, сидевшим сейчас в его палате, лучше не связываться.
Проверки проходили незамысловато: Алекс начинал что-то бормотать, первые приходящие на ум слова – словно бы в бреду. Верзила оказался тем еще служакой, исполняющим инструкции до буковки, до последней запятой. Приближался с диктофоном к ложу «умирающего», лишь вызвав из коридора напарника – причем тот держал все время больного под прицелом. А у самих дежуривших в палате оружия, похоже, не было. Осторожничают… Боятся его – даже полумертвого.
Он решил дождаться смены Гриши – молодого, улыбчивого паренька, не ждущего никаких подвохов от лежащего пластом клиента. До пересменки оставалось пять часов.
До сих пор Александру Шляпникову не доводилось попадать в реанимацию. И он не догадывался, что палата, где он лежит, не совсем типичная. Стандартные реанимационные отделения в больницах советской постройки состояли из достаточно обширных помещений, – и на отдельные двухместные палаты их разделяли остекленные перегородки. С центрального поста отделение просматривалось насквозь – ничто из происходившего в палатах не могло укрыться от глаз дежурного врача…
Однако больница имени Семашко получила девять лет назад в качестве гуманитарной помощи большую партию реанимационного оборудования. Но, расширяя по этому поводу свое реанимационное отделение почти вдвое, медики выдержать принятые стандарты не смогли – убирать перегородки в старом, царской еще постройки здании оказалось невозможно.
В результате больной Шляпников лежал в небольшой, одноместной палате со стенами вполне капитальными, непрозрачными. В подобном раскладе имелся плюс для задуманного Алексом: никто из белохалатников за ним постоянно не наблюдал. Лишь приставленный вертухай-соглядатай… Но был и минус: медики гораздо чаще заглядывали с короткими проверками. Время для ухода предстояло рассчитать ювелирно.
…Алекс терпеливо ждал – а когда верзила отворачивался, совершал малозаметные движения, напрягая и расслабляя то одни, то другие мышцы. Мускулы подчинялись охотно и безболезненно. Алекс был уверен: все пройдет как надо.
В «штабе» ни Бориса, ни девчонок тоже не оказалось.
После бесславной гибели полуприцепа-рефрижератора «штаб» (не только их компании) обосновался в заброшенной, разваливающейся сторожке, стоявшей на краю капустного поля. Но капусту там не высевали уже года три-четыре, хибарка пришла в упадок – и стала очередным штабом.
Даня застыл на пороге, не зная – куда еще можно пойти и что сделать. Потом вспомнил про их «почтовый ящик». Приподнял прибитую одним концом половицу (пол тут был плохонький, щелястый, из кое-как выровненного горбыля). Просунул руку, пошарил – есть!
Послание кто-то нацарапал на разорванной сигаретной пачке. Причем пишущим орудием послужила обгорелая спичка. Одно слово крупными буквами: «КУПАЛЬНЯ». Краткость, говорят, сестра таланта… Но почерк талантливого автора Даня опознать на сумел.