Сказки - страница 6

— Помогут они тебе вместе с этим нау́зом. — И подаёт охотнику круглый золотой оберег с мордой волка.

— Кроме того, — добавляет Егорий, — дам тебе две заговор-травы. — И подаёт охотнику два мешочка с полынь-травой и зверобой-травой. — Какую когда применять, догадайся сам. А сейчас в добрый путь, только к нам больше не будь!

Поблагодарил охотник Егория, сел на волка, и помчался вперёд. Понёс его волк по долам, по лесам, через море-океан. Долго ли, коротко, но приехали они к дремучему лесу.

Говорит волк:

— Довёз я тебя до нужного места. Теперь иди вон по той тропинке, и придёшь прямо к избе бабы Яги.

Шёл-шёл охотник по тропке, и наконец увидел избушку на куриных ножках. В окно выглядывает баба Яга, косится красным глазом. Изо рта торчит пара острых клыков, длинные седые космы тянутся по полу, на голове небольшие рожки, а вместо ног у неё щучий хвост.

Говорит баба Яга злобно:

— А-а, пришёл наконец-то! Давно я тебя дожидаюся. Ничего у тебя не получится! Я и сына твоего уведу, и тебя погублю.

Затем она громко закричала:

— Ветер могучий! Приди и погуби этого человека!

Поднялся сильный вихрь, взлетел вверх, закружил чёрных воронов. Тут охотник взял в ладонь оберег и промолвил:

— Науз мой дорогой, помоги мне справиться с бедой! Одолей воздушную стихию.

Как только он сказал это, опал ветер, затих средь деревьев.

Увидела это баба Яга, и кричит:

— Огонь жгучий! Приди и погуби этого человека!

Загудел тут страшный огонь, заплясали языки пламени, поднимаясь всё выше и грозя сжечь всё вокруг.

Тогда опять охотник взял в ладонь оберег и промолвил:

— Науз мой дорогой, помоги мне справиться с бедой! Одолей огненную стихию.

Как только он сказал, успокоился огонь, задымился и потух.

Увидела это баба Яга, и кричит:

— Вода всесильная! Приди и погуби этого человека!

Начался сильный ливень, потекла вода, превращаясь в реку, поднялась из неё громадная волна, грозя, утопить человека.

В третий раз охотник взял в ладонь оберег и промолвил:

— Науз мой дорогой, помоги мне справиться с бедой! Одолей водную стихию.

И вода стала сразу высыхать, превращаться в пар, который понёсся белым облачком к небу.

Разозлилася баба Яга не на шутку:

— Ах, так! Знаю, кто тебе помогает. Во всём виноват Егорий — повелитель волков. Но у меня ещё кое-что есть. — И кричит злобная старуха: — Слуга мой верный, Полкан, появись и погуби этого человека!

Раздался страшный треск, и из густой чащи вышел ужасный Полкан — до пояса человек, а дальше — тело коня. Бьёт он копытом, рука потрясает копьём!

Поскакал этот получеловек-полуконь на охотника, угрожая убить.

Оторопел тот, не ведая, что предпринять. Но затем вытащил из мешочка зверобой-траву и кинул её в лицо чудищу. В тот же миг Полкан распался на человека и коня. И упал человек замертво, а конь ускакал прочь.

Бабе Яге деваться некуда. Взмолилась она жалостливо:

— Отпусти меня, и тогда я не буду мучить твоего сына.

А охотник отвечает:

— Нет, баба Яга, ты хотели погубить и меня, и сына. Теперь тебе пощады не будет, чтобы ты ещё чего не натворила плохого людям!

Тогда страшная старуха впрыгивает в свою ступу деревянную, хватает метлу окаянную, чтобы улететь. Но охотник вытаскивает из другого мешочка полынь-траву, и кидает её в бабу Ягу. Пламя охватило её, и она сгорела…

После этого охотник отправился обратно.

Долго ли, коротко, возвращается он домой. Навстречу ему бегут жена и сынок — здоров-здоровёхонек. Стали они обниматься и целоваться. Да вдруг появляется вещеватель-знахарь. И говорит:

— Помнишь ли ты о нашем уговоре?

Побледнел охотник, но твёрдо отвечает:

— Да, помню.

Старик продолжает:

— Я беру свои слова обратно. Вижу, твоя любовь всё победила. Потому живите долго и счастливо.

В далёких и бескрайних степях стоит одинокая гора Богдо, разделённая надвое. Рядом расположено большое, белое-пребелое от соли озеро. Летом оно пересыхает, и его берега начинают сверкать на солнце, словно кругом лежит снег. Но не становится от того снега прохладнее в иссушённой зноем земле.

И когда видят гору и озеро, то у любого сразу возникают вопрос: «Откуда и как возникли они?» Ведь нет здесь больше никаких других гор, никакой другой воды.