Сказочница - страница 8

Но они были так влюблены друг в друга, так погружены в себя, что заметили вооруженную толпу лишь тогда, когда оказались посреди нее. Да, действительно, велика должна была быть их любовь, если они не сразу увидели эту стаю разъяренных обывателей, решивших разделаться со всякими там колдунами и демонами. Толпа на какое-то мгновение расступилась перед ними, чтобы тут же сомкнуться вокруг.

Мы никогда не узнаем, кто первым бросился на них. Все началось, как обычно начинается потоп, с одной крохотной дождинки, первой капли, первого брошенного камня. Он попал Ренне прямо в лоб над правым виском. Кровь потекла у нее по лицу, и Ренна попятилась. Только тут влюбленные заметили, кто, а точнее, что окружало их. Глаза Ренны округлились от страха, но Ириен, вспомнив свое вальринское происхождение, подобрал край своего плаща и гневно сверкая черным пламенем глаз, закружился на месте. Второй камень просвистел в воздухе, не задев никого из них, но вслед за этим на них обрушился целый град камней. За камнями полетели палки и раскаленное железо, а за ними все ближе подходили люди с мечами в руках.

Ренна подняла посох, который вручил ей той ночью в пещере Ириен, этот жезл из изогнутого дерева, которое так недавно пронзило грудь ее возлюбленного, как пронзила его сердце любовь Ренны. Этим посохом ей удавалось отбивать удары, дерево вздрагивало каждый раз, когда очередной камень отлетал от него, и хотя она изо всех сил размахивала тяжелым жезлом, не все удары она смогла отразить. Одна палка, брошенная кем-то из горожан, пронеслась прямо у нее над головой, и она услышала душераздирающий крик, невыносимый для слуха простых смертных, и почувствовала, как какая-то теплая жидкость забрызгала ее тело. Люди вокруг тоже истошно завопили, хватаясь за ожоги и язвы, откуда не возьмись появившиеся у них на теле. На какое-то мгновение град палок и камней стих, и в образовавшейся паузе Ренна наконец смогла обернуться. И без того бледное ее лицо стало еще белее и, смежив веки над невидящим взглядом, она без чувств рухнула на землю.

Ириен хладнокровно извлек острие деревянного копья из того, что когда-то было глазом Вальрина. После страшного крика от внезапной пронзительной боли присущий всем Вальринам интеллект поборол чувство боли, возобладал над ней. Сгустки склеры вытекали из зияющей глазницы. Утерев лицо рукой, уцелевшим глазом Ириен заметил первые признаки приближающегося рассвета. И тут, обессилев от пульсирующей в висках страшной боли, он решился на то, на что раньше у него не хватало духу — даже тогда, когда обжигаемый лучами беспощадного солнца он летел вниз с вершины Талл Зинан. Собрав все свои силы, он закричал, и от этого крика все замерло вокруг: начиная с младенца, едва покинувшего утробу матери, который никогда уже не слышал мирных звуков, прислушиваясь лишь к загадочным, таинственным вещам, звучавшим в его мозгу, и кончая зверями и птицами на многие мили вокруг, застывшими в своем полете и, разучившись летать, камнем рухнувшими на Ирт.

Что же было в этом крике? Одно только слово — слово, которое не часто можно было услышать на стареющей тверди Верхнего Ирта. Это слово, а точнее, имя было — Амраэль. Амраэль, еще один представитель рода Вальринов, единственный, кто мог избавить Ириена от новой пытки солнечных лучей. И он появился, окутанный покрывалом мрака, по краям которого темнота клубилась, словно густой туман. Демон Тьмы невозмутимо окинул взглядом своего сородича. Казалось, вид окровавленного и истерзанного Ириена ничуть не смутил его.

— Слушаю тебя, брат мой, — проговорил Амраэль со смешанным выражением скуки и любопытства.

Ириен в ответ поклонился, что означало, что в данной ситуации он выступает как проситель.

— Я хочу попросить тебя об одолжении, — произнес он.

— Только скажи, все будет сделано.

— Я прошу у тебя темноты.

— Как, такая легкая просьба? — рассмеялся Амраэль, и весь мир погрузился во мрак. Там, где несколько мгновений назад над каменными стрельницами Талл Зинан появились первые лучи солнца, в черном небе повис призрачный серп луны.

Ириен опустился на колени подле неподвижного тела Ренны и поднял его на руки. Голова ее безвольно свесилась вниз. Тогда он пододвинул под нее свою руку и бережно прижал свою ношу к груди. Он зашагал сквозь толпу, замершую в оцепенении, и толпа в благоговейном страхе безмолвно расступалась перед ним. Не так просто было осознать, что видения ночных кошмаров существуют на самом деле. Люди боялись дотронуться до него, ибо прикосновение его шелковых одежд оставляло на теле следы страшного ожога, а если кого-то задевал край развевающегося плаща, несчастный тотчас же впадал в безумие и начинал кататься по земле, сдирая с себя собственную кожу.