Сказочные самоцветы Дагестана - страница 44
Разбойники испугались и убежали кто куда.
Шанвели и Мангюли слезли с дерева и ищут, куда бы снова спрятаться. Шанвели подхватил разбойничью добычу, да на мельницу! Мангюли – за ним, только и успела прихватить, что барабан. Заперлись в старой мельнице и ждут утра.
Разбойники через некоторое время осмелели и вернулись к дереву. Смотрят, – вместо воровской добычи – одни черепки, а там, где был костёр, валяется какая-то дверь.
– Я же говорил, что это были шайтаны, – шепчет один из разбойников, – вот и дверь от ада.
– Спрячемся от них на мельнице, – предложил другой.
– А вдруг и там шайтаны, – сказал третий.
Пока они шептались, Мангюли заметила, что разбойники вернулись, вскочила на барабан, да как забарабанит в испуге ногами! Шанвели подумал, что она сошла с ума, хотел стащить её с барабана, да сорвал задвижку жёлоба. Вода хлынула в жёлоб, колесо завертелось, старые жернова затарахтели, – разбойники чуть не угодили в речку. Спасаясь от шайтанов, они бежали до тех пор, пока совсем не свалились от страха.
А Шанвели и Мангюли дождались утра, вернулись домой и помирились. С тех пор они живут дружно и богато, а все соседи только удивляются их согласию.
Как глупый сын хана нашёл себе жену
(Табасаранская сказка)
Жил-был хан. У хана был сын. Ханы часто бывают глупы, но такого глупца, как сын хана, никто ещё не видел. Что ему ни пытались растолковать, он только глазами моргал. За что бы он ни брался, всё у него валилось из рук.
Потому-то его и прозвали Валяй-Моргай.
Когда Валяй-Моргай вырос, хан позвал своего наследника и сказал:
– Настало время тебе, сын мой, жениться. Но кто ж отдаст дочь за такого глупца, как ты? Отправляйся в путь и ищи жену сам!
Глупому и искать далеко нечего. Сын хана вышел на базар и стал спрашивать, нет ли жены для него? Все в ответ только смеялись.
Вскоре на базаре появился человек, тащивший за собой осла, гружённого кувшинами с маслом.
– Ачун-Чун, – встретили его купцы, – разве это мужское дело – горшки с маслом? Где же твоя дочь?
– Моя дочь так глупа, – отвечает Ачун-Чун, – что меняет наше масло на воду. Пусть сидит дома!
Глупый сын хана услыхал о глупой девушке и подумал: «Вот кому быть моей женой!» Он подошёл к Ачун-Чуну и спросил:
– Ачун-Чун, нельзя ли послать к тебе сватов? Ачун-Чун подумал, что над ним смеются, и сказал:
– Шли сватов к моему ослу.
Глупый сын хана подождал, пока Ачун-Чун сгрузил свой товар, подошёл к ослу и спросил:
– Осёл, осёл, как просватать дочь Ачун-Чуна?
Осёл не понял, чего от него хотят, отвернулся от глупого сына хана и угодил копытами в горшки с маслом. Валяй-Моргай испугался и убежал. Ачун-Чун вскочил на осла и за ним!
Валяй-Моргай бежал так быстро, что не заметил, как очутился в соседнем ауле. Там он увидел девушку, которая то ловила цыплят, то выпускала их. На дороге лежала куча яиц, завязанных в платок. Девушка то подхватывала платок, то снова опускала его в траву.
– Что ты делаешь? – удивился Валяй-Моргай.
– Помоги мне, – попросила девушка, – у нас дома наседка сидит на яйцах, а квочка ходит с цыплятами. Отец уехал на базар, и сказал мне, чтобы и яйца под наседкой были целы и цыплята не разбежались. Как это сделать?
– А очень просто, – сказал Валяй-Моргай, – надо привязать цыплят к квочке.
Он положил узелок с яйцами под папаху, помог девушке поймать цыплят и привязал их к квочке. Тут налетел ястреб, схватил квочку и взмыл в небо.
Ачун-Чун вернулся в аул на своём осле, увидел, что пропало и масло, и цыплята, схватил палку и избил глупого сына хана. Яйца под папахой Валяй-Моргая разбились и потекли по его лицу.
Ачун-Чун подумал, что убил человека, и испугался.
Он затащил Валяй-Моргая в хлев и бросил в навоз, чтобы потом увезти в поле.
В хлеву у Ачун-Чуна болела корова. Ачун-Чун загнал вечером в хлев осла, потом привёл дочь, дал ей кинжал и сказал:
– Ночуй здесь. Если корова станет подыхать, прирежь её!
Ночью Валяй-Моргай проснулся на навозе и застонал. Глупая дочь Ачун-Чуна подумала, что это сдыхает корова, и зарезала её. Валяй-Моргай встал, и дочь Ачун-Чуна сказала:
– Вот и хорошо, что ты поднялся. Нам надо найти ястреба с квочкой. Цыплятам ведь спать пора.