Скопус-2 - страница 14
в жидкий летел металл
с такой высоты холма
что
дымилась
где он пролетал
огненная бахрома
и
херувима лицо цвело
в отраженном огне
когда
ослепительно и тяжело
шевелился металл на дне
3
и клал пятипалые листья сад
нам
на глаза
и
с мокрых листьев текла роса
в наши глаза назад
и брякли
райские
соком сна
яблоки наших глаз
что
признак зрелости взгляда на
то
что снаружи нас:
4
небо для бедных
дом бедняка
приют его и ночлег
где
известь сыплется с потолка
собой представляя снег
где
словно это может помочь
свет напролет в дому
где
темнота
которая ночь
собой представляет тьму
5
— что впереди — то снаружи нас
и шаря в листве рукой
себя собой представляя раз —
— раз! —
и
— вернись рывком
чтоб лязгнуло
чтоб
взгляд
вперился лобовой
тьма
это если смотреть назад
то есть перед собой
6
И пусть головой мотает Му
коровьего языка
их
арийского слова «ум»
мы
увели быка
о — как сияли они — дай Бог!
черепа
по бокам
но
не видать золотых рогов
пастухам его
дуракам!
7
а
видать им
ушей
на воротах наших ворот
потому что мы
бе-эзрат ха-Шем![9]
сами пасем свой скот
наша
каменная дорога
каменная трава
наша
их коровьего бога
мертвая голова!
8
потому что наша звезда лучей
навылет и наизусть
и
сочится
поярче
чем
алой аорты куст
пусть
ветку вспышки не отвести
липнущую ко лбу
но мы
еще предсказать цвести
способны
свою судьбу!
9
Он зря головою мотает Му
на!
а не на-
оборот
рукокрылый летит в тьму
писк головой вперед
так летит касатка
над самым дном
эхом на свой крик!
и
неопалимый
горит огнем
нечеловечий лик.
10
крик
до света был сказан
и
младенца и мертвеца
язык
раздвоенный был змеи
свистать впереди лица
и розою
звон распустила сталь
в оранжевые круги
но
раньше слово успело стать
чем голос его погиб!
11
…да!
из темна безвозвратен свет
и
серебряные
когда
оправлены стопы в вынутый след
прошедшего без следа
и выпиты впадины тише воды
нас
обращенных вверх
в небо
где помним число звезды
голос которой мерк
12
когда
в ночь на праздника день второй
тьмы не сомкнувши
мы
сад обвели вороным пером
и грызунов зимы
и птиц уже различимый рой
в светлеющем небе
на
праздника день второй
когда
не взошла
она
13
но речь о ней
посланная в молоко
вернется поднять взгляд
с дна
и до сводчатых потолков
неба тому назад
ах!
чтобы в предсмертный визг
визгу в ответ
смог
и встал
оглянуться на стременах
горбатый наездник-мозг!
1986–1989
Наум Вайман
«Начало октября. Начало Страшных дней…»
Начало октября. Начало Страшных дней[10].
Тем, кто не молится, должно быть, одиноко.
Невыносимо душно. Марево. Сирокко.
Скучает Рок. Балует суховей.
Толпа мужчин, укрытых с головой
Большими белыми атласными платками,
Гудит, колышется нестройными рядами.
Как будто ветер шевелит травой.
А я — один. И братства мне не знать.
Как и раба награды — снисхожденья.
Но поднимающийся ропот-песнопенье
Мне не хватает силы презирать.
Скорее — в горы. В этот сад камней.
Наедине судьбину подытожить.
Летает пух вдоль хлопковых полей.
Трава бела. И марево тревожит.
Вся жизнь — побег. Душа — дорожный прах
Заблудший сын, бреду по бездорожью.
Любовь — предубежденье. Совесть — страх.
А жалость — неразрывна с ложью.
Наполни грудь дыханием пустынь,
Ленивым, рыжим воздухом бездомным.
Песка и пыли гибельные сонмы.
Горячий ветер. Мгла — куда ни кинь.