Скудельные сосуды. Практика личной молитвы по преданию святых отцов. - страница 21
Злейший из врагов – это некоторое, часто не поддающееся определению уныние, которое возникает и тогда, когда у нас вдоволь необходимого времени.
Это состояние противления, которое было хорошо знакомо и отцам, может иногда быть столь сильным, что монах, так он по крайней мере думает, не в состоянии прочесть свое ежедневное правило. И если он поддается этому состоянию, то может дойти даже до сомнений в смысле своего существования. И напрасно, потому что:
Битвы, подобные этим, происходят от своего рода богооставленности, дабы испытать нашу свободную волю /и увидеть/, в какую сторону она склонится>253).
Что же нужно делать в таком случае? Нужно принудить, заставить себя молиться во все предписанные периоды времени, даже если само «правило» придется свести к минимуму, к одному Псалму, к трем «Слава Отцу», к «Трисвятому», к одному поклону – если мы еще способны к этому. Но когда подавленность души слишком велика, приходится прибегать к последнему средству.
Когда возрастает сила нападения на тебя, о брате, закрой рот и не позволяй себе читать правило даже и в том виде, о котором я говорил выше, тогда понудь себя встать на ноги и ходи по своей келье взад и вперед, прикладываясь ко кресту и творя метания перед ним. Тогда Господь наш по милости Своей пресечет /это нападение/ на тебя>254).
Когда кажется, что слова утеряли всякий смысл, остаются только телесные формы выражения, однако на этой теме мы подробнее остановимся позднее.
* * *
^ 4. «Блажен бодрствующий»! (Откр.16:15)
Современный человек привык считать ночь прежде всего временем заслуженного отдыха. Если же по своей воле он остается бодрствующим, то это связано либо с необходимостью работы, либо с каким-то празднеством, либо с чем-то подобным. Люди Библии и отцы, конечно, спали, как и все люди, однако, ночь была для них также и излюбленным временем для молитвы.
* * *
Сколько раз в псалмах говорится о том, что молящийся размышляет о законе Господнем не только днем, но и ночью>255), что и ночью простирает он руки свои в молитве к Богу>256), что он и «в полночь вставал славословить Тебя за праведные суды Твои»>257)... Как мы уже видели, и Христос имел обыкновение подниматься в гору, чтобы молиться всю ночь>258) или утром «весьма рано» удаляться «в пустынное место» и там молиться>259).
Господь настойчиво увещевает своих учеников «бодрствовать и молиться»>260), к этому добавляется и другой мотив: «не знаете, когда наступит это время», то есть время возвращения Сына Человеческого>261), и ослабленные сном, можете «впасть в искушение»>262).
И Апостол, который, по его собственному свидетельству, проводил многие ночи «в бдении»>263), настойчиво увещевает: «будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением»>264). Не в последнюю очередь именно этими молитвенными бдениями христианин отличается от сонных детей века сего.
Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы – сыны света и сыны дня: мы – не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения>265).
* * *
Древняя Церковь всем сердцем приняла этот пример Христа и апостолов и на практике последовала их увещеваниям. Бдение является одним из самых древних обычаев первоначальной Церкви.
Бодрствуйте о жизни вашей: да не погаснут светильники ваши>266), и чресла ваши да не будут развязаны>267), но будьте готовы, ибо не знаете часа, в который приходит Господь ваш>268).
Настоящий христианин подобен солдату. «Молитва – оплот веры», наш щит и меч против подстерегающего повсюду врага». «Итак, да не ходим никогда безоружными».
Днем будем помнить о бдении, а ночью о бодрствовании. С оружием веры да сохраним знамя нашего Водителя, да будем в молитвах ожидать трубы ангельской!>269).
Эта «эсхатологическая черта» ожидания второго пришествия Господа среди первых христиан, чья вера нередко проходила через испытания кровавых гонений, перешла к тем «воинам Христовым», коими считали себя древние монахи.