Слава столетия - страница 15
Совещание происходило в угловой зале на втором этаже.
В золоченых креслах, сдвинутых от стен в одно место, сидели члены Верховного тайного совета: Долгорукие, Голицын, канцлер Головкин; не было одного Остермана.
Князь Алексей Григорьевич робким, прерывающимся голосом проговорил:
— Имеется письмо — завет государя в пользу государыни невесты… — Он быстро пробежал взглядом по лицам присутствующих.
Все молчали.
— Дом Петра Первого со смертью Петра Второго пресекся. Справедливость требует перейти к линии брата Петра — царя Ивана Алексеевича, — твердо сказал князь Дмитрий Михайлович Голицын. Его уверенный голос прозвучал особенно внушительно и невольно подчинял своей силе. — Старшая дочь Ивана Алексеевича, Екатерина, замужем за герцогом Макленбургским, так что ей нельзя занять престол. Зато вторая дочь, Анна, герцогиня курляндская, которая ныне имеет пребывание в Митаве, свободна и обладает необходимой рассудительностью.
— Анну, Анну! — с облегчением выкрикнул фельдмаршал Долгорукий, и все подхватили:
— Так! Так! Нечего больше рассуждать, — Анну!
— Однако надо и себе полегчить, себе воли дать, — продолжал князь Голицын. — Мы возведем государыню на престол, а она сменит нас своими советниками. Не секрет ни для кого, что у нее в Курляндии есть некоторые особенно приближенные люди.
— Что же ты предлагаешь, князь? — спросил Алексей Григорьевич.
— Послать к ее величеству пункты, в которых она обязалась бы ничего не решать без Верховного тайного совета, а наруша которые, лишена была бы российской короны.
— Начать–то начнем, а удержимся ли потом… — сказал Василий Лукич.
— С умом — удержимся, — ответил Голицын.
Канцлер Головкин, заложив в ноздрю понюшку табаку и отчихавшись, спросил, обращаясь к Голицыну:
— Велеть писать манифест об избрании государыни?
Голицын ответил не сразу.
— Лучше бы повременить. Престол пуст, как бы не вышло смуты. Думаю, до получения ответа из Митавы следует от народа утаить кончину государя. От генералитета не скроешь — им объявим, а с манифестом погодим.
Головкин согласно кивнул головой.
— А за ложь бог простит, — добавил Голицын. — Ведь стараемся ради спокойствия и благополучия России.
Вечером, в восьмом часу, из Москвы в Митаву выехала депутация: князь Василий Лукич Долгорукий, князь Михаил Михайлович Голицын — младший брат князя Дмитрия — и генерал–майор Леонтьев. Они везли с собой письмо, в котором Анна извещалась о смерти Петра II и об избрании ее императрицей.
А при письме — кондиции:
По принятии короны российской в супружество во всю жизнь не вступать и наследника ни при себе, ни по себе никого не определять;
Верховный тайный совет в восьми персонах всегда содержать и без его согласия ни с кем войны не начинать и миру не заключать;
подданных никакими податями не отягощать;
в знатные чины, как в статские, так и в военные, выше полковничья ранга не жаловать;
вотчины и деревни не раздавать;
гвардии и прочим войскам быть под ведением Верховного тайного совета.
А буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны российской.
Глава 3. Заговор
Несмотря на то, что официального манифеста о кончине Петра II еще не было, и по церквам в ектеньях ему, как и прежде, провозглашали здравие, в Москве скоро узнали о смерти царя.
После дня, полного такими важными для империи событиями, после того как Антиох стал невольным свидетелем совещания о престолонаследии, он, сменившись с дежурства, поехал не домой, а к Черкасскому.
У Никольских ворот, возле лавок и ларей, как обычно, толпился народ. Антиох обратил внимание, что здесь и там собираются небольшие кучки, человек по пять, и о чем–то толкуют, не обращая внимания на разложенные товары.
— Поди узнай, о чем люди говорят, — приказал Антиох кучеру. — Только быстро.
— Да все о том же, — вернувшись через минуту и забираясь на облучок, сказал кучер. — О кончине государя.
— А что?
— Говорят, будто Долгорукие уже после того, как государь помер, обвенчали государыню невесту с покойником, чтобы, значит, она считалась царицей. Ишь, что выдумали, с покойником венчать! И какой только поп–прощелыга согласился…
— Не венчали ее. Выдумка это, — сказал Кантемир.