Слова. Том II. Духовное пробуждение - страница 27

в ту пору, когда он был особножительным, я застал там одного монаха, который прежде подвизался в пустыне Ви́глы[44]. Поняв, что тамошние отцы догадываются о его аскетических подвигах и духовном преуспеянии, он взял благословение у своего духовника и ушёл оттуда. «Ну вот ещё! – сказал он, уходя. – Я этими заплесневевшими сухарями сыт по горло. Пойду в какой-нибудь своекоштный монастырь: там и мяса поем, и поживу по-человечески! Дурак я что ли, здесь оставаться?» Так он перешёл в Филофеевскую обитель и притворился бесноватым. Его духовные братья[45], услышав, что он сделался «одержимым», стали говорить между собой: «Жаль беднягу: он стал одержимым. Ну а что же? Ведь этого и следовало ожидать. Отсюда сбежал: заплесневелые сухари, видите ли, надоели! Перешёл в своекоштный монастырь: мяса ему захотелось покушать!» А что же «одержимый»? А вот что: он прожил в Филофее более двадцати пяти лет и все эти годы не готовил себе пищи и не ложился спать. Борясь со сном, он целыми ночами бродил с фонариком по монастырским коридорам. Приходя в крайнее утомление, подвижник останавливался и ненадолго прислонялся к стене, но, только лишь сон начинал его одолевать, он вскакивал и шёпотом начинал произносить Иисусову молитву: «Господи, Иисусе Христе…» Потом он продолжал молиться умно – не вслух, однако иногда молитва невольно срывалась с его уст, и её было слышно другим. Встречаясь с другими монахами, подвижник просил: «Молись, молись, чтобы из меня вышел бес». Как-то раз один юный пятнадцатилетний монашек сказал мне о нём: «Да ну его, этого бесноватого». – «Не говори так, – заметил я ему. – Этот человек стяжал немалую добродетель и бесноватым только притворяется». Впоследствии этот юный монах относился к подвижнику с благоговением. А когда подвижник умер, его нашли держащим в руках лист бумаги со списком монастырской братии. Против имени каждого монаха добрый притворщик написал какое-то прозвище. Он сделал это для того, чтобы и после кончины испортить другим тот – пусть самый малый – добрый помысел, который они, возможно, могли иметь о нём. Потом его останки стали благоухать. Видишь как, он хотел утаиться, но благодать Божия выдала его другим.

Поэтому нам не следует делать о человеке выводов на основании видимого – коль скоро мы не в состоянии различить, что он скрывает в себе.

Геронда, что имеют в виду, когда говорят, что в Священном Писании не встретишь самооправдания?

– То, что самооправданию, некоторым образом, не находится оправдания.

– А я, геронда, когда оправдываюсь, то уже задним числом понимаю, что монаху самооправдание не приличествует.

– Оно ему не просто не приличествует – самооправдание не имеет ничего общего с духовной жизнью. Необходимо понять, что, оправдывая себя, я нахожусь в состоянии ложном. Я прерываю связь с Богом и лишаю себя Божественной благодати. Ведь Божественная благодать не приходит к человеку, который находится в ложном состоянии. С того момента как человек оправдывает то, чему нет оправдания, он отделяет, изолирует себя от Бога. Пространство между человеком и Богом заполняет изоляционный материал, как бы духовный каучук. Разве через каучук может пройти электрический ток? Нет, не может, он для тока непроницаем. Так и для Божественной благодати нет более сильного изолирующего материала, чем самооправдание. Оправдывая себя, ты словно строишь стену, отделяющую тебя от Бога, и таким образом прерываешь с Ним всякую связь.

– Геронда, Вы часто говорите: «Будем стараться, по крайней мере, не оказаться ниже духовного проходного балла?» Что это за духовный проходной балл?

– Духовный проходной балл – это смиренное признание своей ошибки, а также отказ от самооправдания хотя бы тогда, когда человеку указывают на то, в чём он виноват, и он сознаёт свою вину. Ну а не оправдывать себя, когда обвиняют в том, в чём ты не виноват, – это уже пятёрка с плюсом. Тот, кто оправдывает себя, не только не преуспевает, но и не имеет внутреннего покоя. Бог не будет казнить нас за какую-то совершённую нами ошибку, однако и нам самим не следует оправдывать себя в этой ошибке и считать её чем-то естественным.