Слово имеет кенгуру - страница 10

— Сколько на свете змей! — воскликнул я.— А еще есть какие-нибудь?

— Много,— прошипела она,— больше двух тысяч разновидностей. Гадюки-дутыши надуваются как шар и шипят как газированная вода. А слышали вы о гадюке Рассела? Она опасней кобры. Еще есть змея, которую называют «свиное рыло», нос у нее похож на лопату.

— Скажите, пожалуйста, а простые змеи существуют? — спросил я с надеждой.

— А разве я не обычная змея? — удивилась она.— Я плаваю как рыба, меняю кожу, не чувствую боли, не ощущаю вкуса и могу прожить без еды даже несколько лет.

— Ну и последний вопрос,— сказал я.— Есть какая-нибудь польза от змей?

— Еще бы! Мы уничтожаем вредителей, разве это плохо? Известно, что туземцы лечат раны змеиным салом. Из яда некоторых змей делают лекарства. Из нашей кожи изготовляют сумки и туфли. Китайцы настаивают рисовую водку на яде гремучих змей. Говорят, что это вкусно и полезно.

— Спасибо, госпожа Змея, я, пожалуй, пойду,— сказал я, поднимая флейту,— у меня потемнело в глазах от всех этих разговоров о змеях. Боюсь, я тоже начну шипеть как змея.

Осьминог устроился возле меня на камне и внимательно наблюдал, как я достаю карандаш и листаю странички блокнота. Он смотрел с завистью и вздыхал.

— Эх, — сказал он,— мне бы ваши десять пальцев. За два ваших больших пальца я отдал бы свою правую руку.

— Подождите, подождите,— засмеялся я,— ведь у вас же кругом руки. Целых восемь штук. Откуда вы знаете, какая из них правая? И потом, зачем вам нужны большие пальцы?

Осьминог попытался хитро подмигнуть, но ему это не очень удалось — ведь у осьминогов нет век. От напряжения он стал еще безобразнее.

— Вы правы, сейчас немножко поздно думать об этом,— сказал он печально,— но несколько миллионов лет назад они были бы очень кстати.

— Несколько миллионов лет назад? — удивленно спросил я.

Осьминог ухмыльнулся.

— Да, всего лишь пятьсот миллионов лег назад, хотя, может быть, я и ошибаюсь на день или два. У вас есть время меня послушать?

Я кивнул, открыл блокнот и приготовился записывать интересный рассказ.

— Ну так вот. Когда мир был еще совсем молод, многие живые существа вышли из моря и поселились на суше. Если б мы в то время оставили море, да к тому же будь у нас большие пальцы на руках, то с нашим умом мы сумели бы править миром. Тогда животные и люди выглядели б совсем по-другому! Представляете себе человека, у которого восемь рук?

— За обеденным столом это бы пригодилось,— засмеялся я.— Ну, а из-за пальцев не огорчайтесь. Зато у вас есть то, чего нет у нас: чудесные присоски на руках.

Осьминог вытянул длинную руку (возможно, это была как раз правая рука) и показал ее мне: на ней в два ряда было расположено около сотни плоских дисков с зазубринами по краям. Осьминог осторожно положил свою руку на мою, и я почувствовал, как присоски, словно липкие пальцы, потащили мою руку к себе. Я попытался освободиться.

Осьминог злорадно усмехнулся.

— Напрасно стараетесь. От меня отделаться нелегко: только если сумеете резко оттолкнуть мою руку. Проще уж отрубить ее.

Он отнял руку, и я облегченно вздохнул.

— Эти присоски — ваше новое изобретение? — спросил я.

— Да как вам сказать,— скромно заметил Осьминог.— Мы ими пользуемся, пожалуй, несколько миллионов лет. А вот ваши два новых изобретения позаимствованы у нас. Это дымовая завеса и реактивный двигатель. Посмотрите!

С этими словами он соскользнул со скалы в море. Вернее, не соскользнул, а прямо-таки стек с нее: ведь у осьминогов нет костей. Для него не составляет труда сделаться тонким, как лист бумаги, и пролезть в любую узкую щель в скале.

Осьминог опустился в прозрачную воду и тут же исчез в плотном облаке коричневато-черной жидкости, которую он выпустил из своего нижнего кармана. Эта жидкость, подобно дыму, расплылась вокруг.

— А теперь я покажу вам свой реактивный двигатель,— сказал он, появившись из-за дымовой завесы.

Осьминог всосал в себя воду, а потом с силой вытолкнул ее.

Я тут же вспомнил, как набирают и выпускают чернила из самопишущей ручки. Он промчался мимо меня, словно снаряд, выпущенный из пушки; его длинные руки были прижаты к телу, и он пользовался ими, словно рулями.