Слово о сыновьях - страница 36

Но самым радостным для нас и ошеломляющим для оккупантов было известие о победе Красной Армии под Сталинградом. Всю ночь напролет трудились молодогвардейцы. А на утро фасады домов, заборы, столбы белели листовками.

Боря пришел домой под утро, усталый, грязный, но счастливый. Закрыв на крючок дверь, он протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги.

— Почитай, только потом сожги, — и, раздевшись, повалился на постель.

Воодушевленные победой наших войск под Сталинградом, молодогвардейцы стали деятельно готовиться к приходу Красной Армии.

Борис все чаще отлучался из дому по ночам. Зная, что он с головой ушел в боевые комсомольские дела, я успокаивала себя мыслью, что он выполняет очередное задание штаба. Однако вот уже третий день он совсем не появлялся дома, и я начинала волноваться.

Наконец, не выдержала, встала и, набросив на плечи теплую шаль, пошла к Поповым.

Толя, насупившись, сидел за столом. Увидев меня, он смущенно отвел глаза. Я заметила его растерянность, и недоброе предчувствие сжало сердце.

— Третий день Боря не приходит домой. Я очень беспокоюсь… Ты не знаешь, где он?

Не глядя на меня, Толя мрачно проговорил:

— Борис арестован. Его задержали с приемником. От неожиданности я присела на скамейку. Арестован? Борис арестован?!

— Как? Почему же ты не сказал мне? — закричала я в отчаянии.

Толя стал успокаивать меня:

— Не волнуйтесь, его скоро выпустят… Он держится молодцом. Мы сегодня пойдем в полицию.

— Он в полиции? — и, не простившись, я выбежала на улицу.

Наскоро собрав кое-что из продуктов, захватив табака и теплую фуфайку, мы с племянницей отправились в полицию. Оказалось, что торопилась я напрасно. Время еще было раннее, а передачи принимали только с двенадцати часов. Чтобы не томиться четыре часа в ожидании, мы решили зайти к Кате Хайруллиной, о которой Боря очень хорошо отзывался и обещал познакомить меня с ней.

— Я так просила его в тот вечер не брать приемник, будто чуяла беду, — говорила Катя сквозь слезы. — Но он все стоял на своем. «На Первомайке нужен приемник, говорит, и я его должен установить там. Пусть люди знают правду». Я не стала спорить и завернула приемник в одеяло.

Когда Боря переходил темную улицу, его окликнули:

— Стой! Кто идет?

Боря не отозвался и прибавил шагу.

— Стой! Стрелять буду, — повторился окрик, и двое вооруженных вплотную подошли к нему. Боря остановился. Нащупав в одеяле что-то громоздкое, патруль предложил Борису следовать за ним. В полиции у него отобрали приемник и после краткого допроса заключили в одиночную камеру. Два-три раза в день начальник полиции Соликовский вызывал Бориса на допрос. Он допытывался, где Борис достал приемник, почему не сдал его в комендатуру и что собирался с ним делать. Боря односложно отвечал, что приемник испорчен и его нечего сдавать, что он взял его для изготовления зажигалок.

Все эти подробности Катя узнала от ребят, которые по заданию «Молодой гвардии» работали в полиции.

— Ребята очень обеспокоены арестом Бориса, — продолжала Катя. — Они собрали денег, купили хлеба, табака и отнесли ему… Они опасаются, как бы Боря случайно не проговорился… Но я верю, что он скорее умрет, чем выдаст своих товарищей.

У меня стало легче на душе от того, что эта незнакомая девушка, с которой я впервые встречаюсь, так верит Борису. Но было немного обидно: кто-то сомневается в его стойкости. Словно угадав мои мысли, Катя заговорила:

— Вы не обижайтесь. Ведь они мало знают Борю. Все-таки он приезжий. Но он докажет, я уверена… А тут еще, знаете, Зинаида Трофимовна, арестом Бориса заинтересовалось гестапо. Они давно рыщут по городу. Но Боря молодец: правильно держится. Я уверена, что он выкрутится.