Служебный гороскоп - страница 16
Первым вызвался сосед. Шепнул:
— Я тебя на улице обожду. Иди сразу за мной. И не боись. Смелость города берет.
— Ладно.
Этот не уйдет. Ему чернила нужны. Будет ждать хоть до вечера.
Минут через десять снова прозвучал требовательный голос:
— Следующий!
Приставкин вошел, хромая на левую ногу. Болело колено, вчера за стол зацепился.
Дежурный был совсем юный, улыбчивый. Смотрел спокойно, очень буднично. Обычная работа.
— Получите вещи и деньги. Пересчитайте, все целы?
— Все, — ответил Приставкин, не считая.
— Распишитесь. Почему без документов?
— Забыл дома.
— Утром, значит, встаете, умываетесь, зубы чистите? Умываетесь, почему же документы с собой не берете? Имейте в виду, темнить бесполезно. Только хуже будет. ФИО?
— Ляпин…
ПОЛЕТАЛИ — И ХВАТИТ!
Часы показывали пять, а солнце — хорошую погоду. Была пятница, венец рабочей недели. Душа стремилась к отдыху.
— Давайте после работы всем отделом поедем за подснежниками, — легкомысленно предложил я.
Сотрудники переглянулись.
— Вы индивидуалист, зазнайка, эгоист и одиночка, — не выдержал экономист Николай Петрович. — Вы замкнулись в узкий мещанский мирок обывательских интересов, укрылись в башне из слоновой кости. Противопоставили себя… Оторвались. Нет контакта… связи…
— Не понимаю… — оправдывался я. — Ну какой же я индивидуалист-зазнайка? Я всегда с коллективом. Я участник художественной самодеятельности, агитатор, редактор стенной газеты, член спортобщества, общественник… дружинник…
Николай Петрович нетерпеливо посмотрел на часы и замахал руками:
— Хватит, хватит, а то магазины закроются. А знаете ли вы, чем живут ваши коллеги? Ну, например, что сейчас будет делать наш Иван Иванович?
Я посмотрел в детские наивные глаза инженера по технике безопасности Ивана Ивановича и подумал: этот золотой человек сейчас наверняка пойдет в музей изобразительного искусства, а оттуда, прихватив жену и тещу, едва перекусив, отправится на концерт симфонического оркестра. Так я и сказал.
Инженер по технике безопасности вскочил, словно его отчет залили чернилами.
— Смеешься? Издеваешься? Ты за кого меня принимаешь? Да чтобы я променял коллектив на какой-то, прости господи, музей? Я не предатель. Что должен сделать рабочий человек со своими друзьями после трудовой недели?
— Пройтись по улице, — гадал я.
— Неправильно.
— Фильм посмотреть?
— Опять неверно. Он обязан выпить с друзьями — вот что должен сделать рабочий человек после напряженной трудовой недели, расслабиться надо. — И подвел баланс: — Клади трояк!
— Но вы же знаете, я не пью.
— Ты что, хочешь этим подчеркнуть, что мы пьем?
— Нет, но вы же знаете, у меня язва.
— У всех язва.
— У меня печень.
— У всех печень.
— У меня сердце.
— У всех сердце.
— Но у меня больное.
— А справка от врача есть?
Я достал справку от врача. Они подозрительно посмотрели ее на свет, долго принюхивались, не фальшивая ли, придирались, что подпись врача неразборчивая, нет даты, тусклая печать. В общем, ее отвергли.
Продолжать борьбу было бесполезно. Я задумался: пить или не пить? Попасть в больницу или оторваться от коллектива, что страшнее? Жребий брошен: пить.
Я отыгрался тремя рублями.
Многие ли из нас могут грудью встать против коллектива, даже если он не прав? Уж так нас приучили с пеленок, со школьной скамьи, что коллектив всегда прав, если и ошибается, а совершать ошибки безопаснее всего коллективно.
Тосты следовали один за другим. Пили за наше общее здоровье, за мою язву, за инфаркт Николая Петровича, за склероз Ивана Ивановича, за гипертонию Степана Дмитриевича. Меня целовали и говорили:
— Мы сделаем из тебя настоящего человека.
Пугая дружинников песней: «Бездельник, кто с нами не пьет», мы шли по улице. Из вытрезвителя нам зазывающе махали рукой. Один из нас уступил настойчивым просьбам, остальных я, как портовый грузчик, разнес по домам. На лестничной клетке я робко спросил у Ивана Ивановича:
— Ну как? Стал я настоящим человеком?
На что он строго ответил:
— Один раз еще ничего не значит. Мы тебя частенько проверять будем. Твою ком… ком… коммуникабельность.
Он наконец выговорил это слово и пополз домой по лестнице на четвереньках.