Смерть на Параде Победы - страница 5

– Из-за журнальчиков его убили? – Джилавян саркастически усмехнулся. – Ты, Валентин, думай, а потом говори!

– Это уже целая похабная библиотека получится! – хохотнул из шкафа Данилов. – Только вот не слышал я еще, чтобы за такую пакость убивали и чтобы ее выдавали под пытками тоже не слышал. Нет, ребята, тут золотишком и камушками пахнет. Прямо вот чую знакомый запашок.

Золотом из шкафа не пахло, а вот нафталином очень даже. Покойник явно был бережливым и аккуратным человеком, пересыпал вещи горстями, чтобы моль к ним даже подступиться не могла. Алтунин подошел к шкафу и остановился за широкой спиной Данилова. Тот сразу же оглянулся, подался назад и сделал приглашающий жест рукой.

– Сам погляди, тайник ровно на кубометр.

Трудовую деятельность Данилов начинал грузчиком на базе Мосгортопснаба и там навострился точно определять на глазок любой объем. Алтунин заглянул в нишу, устроенную за фанерной стенкой шкафа. Действительно около кубометра – высокая, широкая, неглубокая. Большой чемодан влезет спокойно, если поставить его на попа. А вот рацию сюда не впихнуть, аппараты не любят, когда их набок ставят. Чемоданчик с золотишком? Это сколько же будет, если на пуды перевести? Нет, наверное, все же не с золотишком, а с деньгами – личная домашняя касса. Это сколько же, если, скажем, тридцатками чемодан набить? Три чемодана? Да это же Крез какой-то, а не дантист! Дантист-аккуратист!

– Он давно в этой квартире проживал? – спросил Данилов у дворника.

– При мне все время жил, – степенно отвечал дворник, явно проникшийся важностью своего положения. – Но я тут недавно, с лета сорок четвертого, после демобилизации, еще полного года не исполнилось.

– Давно, – сказал Алтунин, вылезая из шкафа. – Лет пятнадцать, если не все двадцать.

– Это он сам тебе сказал, Вить? – поддел Джилавян. – А почему мы не слышали?

– Табличка на двери сказала, – ответил Алтунин, и не дожидаясь дальнейших вопросов, пояснил: – Старая, тяжелая, вся в завитушках, по краю узор из листочков. Двадцатых годов табличка. Нынешние потоньше и шрифт четкий, без излишеств.

Джилавян с Даниловым вышли посмотреть на табличку.

– Точно! – объявил, вернувшись, Джилавян. – Сплошные вензеля, отрыжка старого режима! Значит, его это тайники, Арона Самуилыча.

– Обеспеченный был человек, – подала голос вторая понятая, соседка, вызвавшая милицию. – Но не транжира. Деньгами не швырялся, как некоторые…

– Как кто? – спросили одновременно Джилавян и Алтунин.

– Как некоторые, – уклонилась от прямого ответа соседка, но потом добавила: – Которые при вагонах-ресторанах ошиваются…

– Мы с вами еще побеседуем, Анна Трофимовна, – пообещал Джилавян. – Про все побеседуем, и про вагоны-рестораны тоже. Наши люди деньгами не швыряются. Наши люди деньгам цену знают, потому как зарабатывают их трудом.

– От трудов праведных не наживешь тайников каменных, – неудачно сострил Галочкин, перемещаясь от тумбочки с телефоном к окну, точнее – к подоконнику.

– Дантисты – они как завмаги и интенданты, – скривился Джилавян, – если год поработал, то смело можно сажать, будет за что. Но это не наше дело, а соседей с пятого этажа[5]. Наше дело – убийц найти. Банду!

В том, что здесь работал не один человек, а целая группа, сомнений не было. И по общей картине, и по тому, что один человек вряд ли бы смог унести содержимое трех объемистых тайников, а главное, потому, что соседка слышала, как по лестнице спускались несколько человек. «Вроде бы трое, – неуверенно говорила она. – Или, может, четверо… Но точно не один!». Услышала, выглянула на лестничную площадку, сунулась в приотворенную соседскую дверь и обнаружила труп. Еще теплый. Если бы сразу вызвала, а то взяла и в обморок хлопнулась. Часа три потеряли, по горячим следам преступников уже не возьмешь. Разве что по теплым. Но они, сволочи, нигде не наследили, ничего не обронили. И вообще действовали аккуратнее некуда, никакого беспорядка не наделали, ничего не разбросали. На полу только ногти покойника лежали и деревянная шкатулка, в которой, скорее всего, супруга Арона Самуиловича хранила свои цацки-побрякушки, легальную, так сказать, бижутерию.