Смурь зимняя - страница 4

Мы сполна вкусили ночную питерскую романтику. До сих пор вздрагиваю от воспоминаний.

Господи, пронеси от рецидива!

Моня ввалился через час. От него несло убойной смесью водки, коньяка и исключительно мерзких духов.

– Ты что это, Год Петуха решил встретить… – я пощелкал пальцами, подбирая слова, – Во всеоружии? Что надушился, я даже из-за двери уловил. А вот что тогда губки не подкрасил? Или бы хоть глазики подвёл. Типа: «С Новым годом, петухи»! Введёшь на пару недель модное направление.

– А вот вам розовая птичка «обломинго», господа чухонцы, а не наш красный пролетарский петух! – он принюхался к своему свитеру, – Хотя действительно резковато как-то. Это я с нашей новой бухгалтершей потискался, но там пока сплошные непонятки. Да и Новый год за стол зовёт. Пришлось отступить и благородно ретироваться. Да, а на твой наезд. Ка-а-к говорит один мой коллега литовец: «В э-этот год «Один рас – не петухас»!

– Угу, но лучше петух-с, чем петух-ас. Ты бы поправил человека, кабы потом вам обоим за «аса» не пришлось непотребство из булок выковыривать. От разъярённых борцов за евроценности.

– Короче, собирайся. А я тебе буду подробно рассказывать что, где, кому и как. И это, трусы смени. У тебя есть какие-нибудь праздничные? С гномиками там, с ёлочками?

– Вот так прямо разбежался. Может сразу с популярным в этом году сюжетом «В лесу голубые ели, а гномики терпеливо ждали своей очереди»? Не дождёшься, интриган. Нам такие трусы – ни в тренд не сдались.

– Может у тебя хоть командировочные резинки заныканы какие-нибудь особо навороченные? С усиками или там сильно шипастые? Ну, на худой конец, хотя бы с запахом праздничным?

– Да ты на свой худой конец хоть пожарный шланг натяни – всё одно будет как под ёлкой… Просто поверь на слово, этот парфюм – зверская вещь. Тебе сейчас экстрасенсом в больнице выступать – поголовно насморк лечить. Напрочь.

– Лады, уломал языкастый. Буду соблюдать дистанцию. Собирайся, а я тебе пока культурно свою «дорожную карту» в консенсус введу. Тут я, значит, зачатился с одной клёвой такой милашкой. Да не с одной. Там как у Чернышевского: «Две сестрички и мамаша – выбирай, кто будет наша».

– Моня, ты нашего патриархального Чернышевского в свой блуд не впихивай. Он туда невпихуем, этот вечный подкаблучник. Дядька на «Что делать?» весь свой запал истратил.

– Да? А вот скажи, как мне, одному такому несчастному, разделиться на это трио? Они заочно мне все нравятся. Так что делать?

– Карусель крутить. Пусть побегают барышни лошадками по кругу, раз к такому готовы. У тебя целая ночь впереди – сиди себе и оценивай рабочие органы – авось выберёшь самую выносливую, которой алименты платить намерен. Или представь обратную картину: стремительным коршуном кружит вожделеющий гномик Моня вокруг трёх замерших (или окончательно замёрзших?) в страхе (или бесплодном ожидании?) Белоснежек. А я будут тебя игриво подбадривать. Или циничные советы давать, что вернее и совсем уж ближе к истине.

– Ты давай, одевайся-собирайся, глумитель. Ночь-то впереди длинная, а я не железный. Пока водочка-закуски, шампусик под шуры-муры, так до звона кремлёвских колоколов точно никакого баловства не ожидается. – тут Моня встал в позу и жалостливо продекламировал: – А там и сил уж нет и свет зари в сон беспробудный клонит.

– Вкури, Моня, от чухоня. Я тебе зачем? Там при любых раскладах всё равно останется одна лишняя женская особь. Не оприходованная лаской и оттого обиженная. Может даже злая. И всё пойдёт насмарку. Без балды для балды.

– Каламбурить изволите? Аппетит приходит во время… или вовремя – ну, ты меня понял. Тут раньше выйдем – там больше вставим. Аксиома нашей жизни. Всё остальное уже на месте сообразим. Может у одной герпес будет или ещё какая уважительная напасть. У женского пола это часто бывает. В нужный-то момент. Иль гостя аспирин мигрени не преграда?

– Типун тебе на страдающее место, которым ты всё это задумал. И герпес этот туда же. Для полноты коллекции. Значит так. Первое – чем ближе ночь, тем меньше дружбы. Второе – лично я сижу дома очень тихо сам-один и не ищу никаких казусов с их «мирными» люлями. Мужик, ты меня понял? Зато утром буду как фреш-огурец без всяких трагических воспоминаний. Я ещё тот прошлый праздник не забыл. Усёк? А через три дня отбываю себе спокойно в своё провинциальное захолустье, в маленькую, но очень гордую страну Европопию.