Смутное время в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II - страница 19

. Создатели легенды Лжедмитрия II о его чудесном спасении от рук убийц, по мнению В.К. Чистова, как и другие самозванцы, эксплуатировали бытовавшие в народе социально-утопические легенды о царях-избавителях[172]. С этим выводом не согласна английская исследовательница М. Перри, которая показала, что организаторы самозванческих интриг сами инициировали легенды и слухи о спасении «царевичей» и при этом использовали народную религиозность, наивную мессианскую веру русских людей в «прирожденного царя-избавителя», а не уже существующие народные социально-утопические легенды. Она решительно оспорила вывод советских историков, что самозванство явилось формой антифеодального протеста русского народа[173]. В ее исследованиях самозванство незаметно утратило свои социальные корни и стало выглядеть, как у Н.М. Карамзина, источником «безумного буйства народного»[174]. Прояснить все эти вопросы, по нашему мнению, возможно, проанализировав и сопоставив обстоятельства появления Лжедмитрия II и других самозванцев в 1606–1607 гг.

Историки, изучая обстоятельства появления казачьих самозванцев в 1606–1607 г., отметили, что ни один из них не смог стать признанным вождем повстанческого движения в России. Эту проблему болотниковцам удалось решить только после выдвижения Лжедмитрия II[175]. Исследователи акцентировали внимание на одной стороне явления, упустив из виду вторую. Самозванец — «царевич Петр Федорович», Лжепетр, мнимый сын царя Федора Иоанновича — объявился на Тереке зимой 1605/1606 г. задолго до гибели Лжедмитрия I[176]. Краткая версия легенды Лжепетра, датированная апрелем 1606 г., содержится в мемуарах Ж. Маржарета, который покинул Россию в том же году. Казаки, как свидетельствует капитан мушкетеров, утверждали, что «Царь Петр… — истинный сын императора Федора Иоанновича, сына Иоанна Васильевича и сестры Бориса Федоровича, правившего после Федора, который родился около 1588 г. и был тайно подменен, так как, по их словам, на его место подставили девочку, которая умерла в возрасте трех лет.»[177]. В полном объеме легенда Лжепетра впервые была записана с его слов в канцелярии Оршанского старосты А. Сапеги в январе 1607 г. и переправлена Сигизмунду III[178]. Позднее эта запись стала самостоятельным литературным произведением известным как «Сказание о Петре-Медведке»[179]. Согласно пространной версии легенды жена царя Федора Иоанновича Ирина, узнав о замыслах брата Бориса Годунова захватить престол, якобы отдала новорожденного сына вдове Анне Васильевой, которая жила в селе Братошино близ Москвы. Борису Годунову царица будто бы сказала, что родила пулучеловека-полумедведя. Вдова тайно вырастила «царевича» и рассказала ему, кто он на самом деле только после того, как Борис Годунов погубил его отца и мать. Узнав об этом, «юноша бежал со стрельцами в Астрахань, где жил до смерти Бориса Годунова, не открывая, кто он такой на самом деле». После воцарения «царя Дмитрия» Лжепетр якобы открылся купцу по прозвищу Козел, с которым приехал в Москву к «дяде» в день его гибели. Проведав о чудесном спасении «царя Дмитрия», «племянник» к 8 (18) сентября 1606 г. будто бы перебрался в Смоленск, а оттуда 26 ноября (6 декабря) 1606 г. выехал на поиски дяди в окрестности Витебска[180]. Эта легенда была вскоре доведена до сведения русских послов в Речи Посполитой[181]. Примечательно, что ту же версию легенды, как видно из записок С. Немоевского, сообщили москвичам повстанцы, после выступления Лжепетра в поход из Путивля в начале 1607 г.[182]

М. Перри, ссылаясь на записки С. Немоевского, пришла к выводу, что уже в мае 1606 г. новый царь Василий Шуйский заявил, что Лжепетр в действительности является незаконнорожденным сыном кн. И.М. Воротынского, прижившего его вне брака с одной распутной женщиной из Пскова[183]. Исследовательница не учла, что сочинения С. Немоевского являются мемуарами, а не дневником. Запись 15 (25) июля 1606 г. содержит хронологические реалии более позднего времени — указание на выступление Лжепетра в поход из Путивля (начало 1607 г.)