Снежная робинзонада - страница 11
На Кызылче за лето появилось много нового. Высокий щитовой дом с четырьмя двухкомнатными секциями наконец встал на фундамент, ждавший его целый год. В чистых стеклах окон сияло солнце, ярко блестела рыжим суриком свежепокрашенная крыша. Совсем как в городе или поселке где-нибудь на равнине. Но горы не давали о себе забыть. Склон, где стоял дом, был так крут, что, в то время как на юг круто падали целых четырнадцать ступенек высокого крыльца, с северной стороны дома крыльцо имело всего одну ступеньку. В доме разместились кухня, несколько кладовых, столовая — кают-компания, кабинеты метеорологов и гидрологов, общежитие. Рядом с домом белел каменный склад, в котором помещались также радиостанция и агрегатная. В землянке оборудовали баню, а на месте нашей примитивной метеоплощадки сооружался целый метеорологический ансамбль. Каждый прибор укреплялся на бетонном фундаменте, а вся площадка должна была быть обнесена ажурной металлической сеткой.
Летом успели построить временную дорогу, и теперь на станцию ухитрялись пробиваться машины со стройматериалами, продуктами, горючим и топливом.
Новая станция — новые люди. Черноскова давно не было, Антонов собирался на другую работу, а Шульц передавал станцию новому, более опытному начальнику — Сергею Петровичу Чертанову. Появилась в коллективе первая женщина — Нина Слободян, инженер-гидролог, жена нового старшего инженера станции Анатолия Слободяна. Даже рабочие-строители были новые, незнакомые.
«Старики», Гена Руденко и я, включились в строительство метеорологической площадки. Гидрологи устанавливали на своих водомерных постах легкие металлические мостики, самописцы уровня воды, рейки.
Жизнь продолжалась, но ореол романтики над Кызылчой в моих глазах начал таять. Обычная станция в стадии стройки со всеми ее недоделками, неурядицами, заботами. Без экзотики трудностей, одиночества, отдаленности…
Нет, такая жизнь мне не нравилась. И судьба услышала мою безмолвную мольбу.
Километрах в десяти от Кызылчи за невысоким перевалом находилась другая высокогорная метеорологическая станция — Ангрен-плато. Она, правда, располагалась не на самом плато, а на восточном склоне Арашанского хребта — одного из отрогов Чаткальского хребта, метров на сто выше Кызылчи. Окружающий ландшафт во многом напоминал Кызылчу. Дорог сюда, кроме пастушеских троп, никаких не было.
Станция Ангрен-плато обслуживала сводками погоды проходящие в этом районе авиалинии. Но главной ее задачей было давать сводки погоды синоптикам для составления прогнозов погоды по всему Узбекистану.
(Метеорологические станции прогнозов не дают. Это дело синоптиков в управлениях и бюро погоды. Метеорологи же только предоставляют материал для прогнозов, сообщая с десятков станций о «своей» погоде и позволяя синоптикам составить большую общую карту погоды, а затем ее прогноз.)
Наблюдения за запасом воды в снежном покрове, которые вели работники станции зимой, были необходимы для составления гидрологических прогнозов — предсказания поведения реки Ангрена, в нижнем течении которого находится один из крупных промышленных и сельскохозяйственных районов Узбекистана.
На Ангрен-плато работали пять человек. Летом коллектив станции распался. Кто взял расчет, кто перевелся на другую станцию. Молодой начальник зимовки Володя Селиверстов тоже собирался уезжать и тщетно ждал смены. На место ушедших радистов-наблюдателей прислали двух новых — Абрамчука и Митрофанова. Смена Селиверстову не находилась, и мне было предложено временно принять у него станцию. Я со всей безграничной самоуверенностью молодости согласился, тем более что мне снова предстояло попасть в чисто мужское общество, без женщин (я им докажу!).
В это смутное время произошло событие, едва не обернувшееся трагедией.
Я находился на Кызылче вместе с третьим радистом-наблюдателем моей будущей станции Женей Литвиновым. Обстоятельства сложились так, что мы оказались без лыж, а нас ждал путь обратно по только что выпавшему полутораметровому рыхлому снегу. На Кызылче лишних лыж не оказалось, и мы по радио вызвали Ангрен-плато и попросили привезти нам лыжи.