Снежная робинзонада - страница 21

Разные характеры, привычки, взгляды. Здесь, как и на зимовке, людей не подбирали в коллектив, как космонавтов. Мы уходили в горы надолго со всеми своими достоинствами и недостатками. На привале, на скользком льду ледника или на узкой тропе рядом все время были товарищи. Это придавало спокойствия, уверенности и смелости в трудной работе. Дружеская помощь, спаянность, взаимовыручка не менее важны в нашей работе, чем опыт, образование и хитроумные приборы.

Кроме оледенения гор Средней Азии наша гляциологическая партия должна была изучать снег и лавины в бассейне Кызылчи, где работники бывшей обсерватории побывали еще задолго до организации станции. На самой станции в 1959 году специальной лавинной группы не было, лавинами по совместительству занимался инженер-метеоролог Кашиф Билялов. Я познакомился с ним на снеголавинных курсах в октябре 1959 года, сразу же после поступления в САНИГМИ. Нам, молодым лавинщикам Средней Азии, в течение месяца растолковали все, что известно о снежных обвалах. Это сопровождалось леденящими кровь рассказами о лавинных катастрофах. Затем нам показали несколько различных защитных сооружений на одном из предприятий, расположенных в лавиноопасном месте, и, пожелав успеха, выпустили в жизнь.

Меня, бывшего зимовщика, горы манили сильнее, чем других. Яркими красками сверкал, звенел большой южный город, звал в густую сень парков и садов, на простор улиц и площадей, я же с тоской смотрел поверх крыш, труб и деревьев, на мягкую пастель далеких хребтов.

При распределении мне повезло: я на всю зиму был командирован от САНИГМИ лавинщиком на Кызылчу. Вновь я оказался в привычном коллективе, среди знакомых ребят, в самом лучшем для меня обществе на свете.

«… Что-то закрыло солнце, словно гигантская праща, около 60—100 метров в поперечнике, на меня спускалось с западной стены страшное черно-белое пятнистое чудовище. Меня потащило в бездну… Мне казалось, что я лишен рук и ног, словно мифическая русалка; наконец я почувствовал сильный удар в поясницу. Снег давил на меня все сильнее и сильнее, рот был забит льдом, глаза, казалось, выходили из орбит, кровь грозила брызнуть из пор… Но лавина замедлила свой бег, давление продолжало увеличиваться, мои ребра трещали, шею свернуло набок, и я уже подумал: «Все кончено!» Но на мою лавину упала вдруг другая и разбила ее на части. С отчетливым «Черт с тобой!» лавина выплюнула меня».

Так описывает свою встречу с лавиной 28 февраля 1916 года австрийский исследователь лавин Матиас Здарский, всю свою жизнь посвятивший изучению снежных обвалов. Восемьдесят переломов костей, одиннадцать лет в больнице — такой ценой заплатил он за эту встречу.

А вот что говорил о лавинах другой исследователь — Иоганн Георг Коль:

«Кто однажды видел лавины, того охватывает такая жажда исследования, что он готов наблюдать их целый день…»

Что же это такое — лавина?

Медленно, но неудержимо ползущий по склону гигантский пласт снега, стремительно падающее с горы клубящееся белое облако, катящаяся вниз кипящая снежная волна — все это различные формы одного и того же величественного и грозного явления природы — снежных лавин. Немало страниц художественной литературы посвящено лавинам, но лишь недавно началось их изучение. Возникла целая наука — лавиноведение.

По мере продвижения в горы промышленных предприятий и сооружений, железных и шоссейных дорог человеку все чаще приходится сталкиваться с этим опасным и еще во многом неизученным явлением. Разрушенные здания, засыпанные дороги, человеческие жертвы… В начале нашего века в США лавиной были сброшены с рельсов и засыпаны три поезда, погибло сто десять человек. На австро-итальянском фронте в Альпах в 1915–1916 годах только от одних лавин погибло около пятидесяти тысяч солдат обеих армий. В 1951 году в Швейцарии и Австрии число жертв снежных обвалов составило девяносто, а в 1954 году — сто пятьдесят девять человек. Недаром в Альпах лавины называют белой смертью. Но, пожалуй, наиболее точное определение принадлежит Матиасу Здарскому: «Снег — это не волк в овечьей шкуре, а тигр в шкуре ягненка». Вот каким грозным может быть мягкий и пушистый снежок, знакомый каждому с детства.