Снежная робинзонада - страница 20

Теперь нам часто приходилось спасать нашу метеоплощадку от скота. Трава вокруг была съедена и вытоптана, поэтому огороженный колючей проволокой зеленый квадрат вводил в искушение травоядных. Еще ничего, если это были только пугливые овцы, смирные телята или кроткие ишаки. Но иногда на площадку, словно танк, прорывался тяжелый верблюд или племенной бык. Приходилось проводить всеобщую мобилизацию, вооружаться подручными средствами и атаковать агрессора всем коллективом.

Интересны были конные игры — улак, устраиваемые обычно по случаю каких-нибудь торжеств. Несколько десятков всадников на застоявшихся горячих жеребцах — карабаирах на ровной площадке боролись за тушу теленка. Нужно было вырваться вместе с тушей из толпы всадников и пронести ее перед судьями. Гудела земля под сотнями копыт, дыбились кони. Визг, крик, шум.

Все, кто живет и работает на джайляу, великолепные конники, независимо от пола и возраста. Скачет какая-нибудь старая киргизка на быстром карабаире или низкорослой, но сильной киргизской лошади по усеянной большими острыми камнями долине, а на лице у нее такая скука и равнодушие, слоено она на трамвае знакомым переулком едет. Да и русские не уступали в верховом искусстве местным жителям. Вспоминаю одного бригадира, бывшего пограничника. К его лохматому вороному коню страшно было подойти, настолько он был зол и дик. А хозяин спокойно, даже неторопливо вскакивал в седло и гнал яростного жеребца через ручьи, ямы, сухие русла, камни.

В наше время мерный, неторопливый шаг идущей лошади, дробный перестук конской рыси, стремительный ритм галопа все больше сменяется шумом автомобильных двигателей, гудками тепловозов и электровозов, звонким громом реактивных лайнеров. На улицах больших городов лошадь становится анахронизмом и привлекает к себе больше внимания, чем автомашина новой марки. Но здесь у нас, в горах Тянь-Шаня, еще молодо и уверенно звучит древняя конская поступь.

Спал в снегу я,

В палатке тесной,

На ветру пронзительном дрог.

Мне всю жизнь сопутствуют честно

Звезды дальних моих дорог.

К. Лисовский

Осенью 1959 года Ташкентская геофизическая обсерватория была преобразована в Среднеазиатский научно-исследовательский гидрометеорологический институт, сокращенно САНИГМИ. Потребовались новые кадры, мне предложили должность инженера гляциологической партии. Дальние экспедиции, новые приключения, новые горы… Что еще нужно географу? Началась новая работа.

Отношения между САНИГМИ и управлением Гидрометслужбы были довольно сложные. Работники нашей гляциологической партии состояли в штате управления, там же получали зарплату, а работали и командировочные получали в САНИГМИ. Однако со временем эта путаница стала привычной.

Отдел, которому подчинялась наша партия, возглавлял Иван Андреевич Ильин. Трудно было поверить, что ему за пятьдесят, — столько в нем было бодрости, здоровья и силы. Его невысокая плотная фигура была словно сбита из крепких мускулов. Это был привычный к труду и дальним дорогам человек, настоящий неутомимый полевик. Не раз в экспедиции нас заставлял оборачиваться раскатистый разбойничий свист. Это за полкилометра сквозь гул ветра и рокот реки звал кого-нибудь из нас Иван Андреевич. За все время работы с ним я ни разу не видел его по-настоящему злым или даже просто раздраженным и откровенно завидовал его спокойствию и невозмутимости в любой обстановке — от теплого и уютного кабинета до завешанного метелью и туманом ледника, на котором как-то заблудился наш караван.

Начальник нашей гляциологической партии Никита Владимирович Петров был несколько моложе Ивана Андреевича, но по опыту работы в горах уступал ему немногим. Его темное, загорелое лицо хранило следы ветра, мороза и солнца. Правда, мы с ним далеко не всегда ладили, причем во многом по моей вине. Сложная и трудная это штука — самолюбие молодости.

Практическому опыту двух наших командиров и старших наставников мог бы позавидовать и большой ученый.

Остальной состав партии — молодежь, недавно вступившая на тернистый путь исследователей природы. Вечный оптимист Саша Аппин, вспыльчивый, но добрый Витя Леляк, наш главный переводчик во всех экспедициях Джура Каримов.