Снежная робинзонада - страница 35

Мы посменно дежурили в этом маленьком мирке.

Приходилось не только проводить метеорологические и гляциологические наблюдения, но и вести все хозяйство — от приготовления пищи до мытья полов.

Лаборатория находилась прямо над местом отрыва давансайских лавин, так сказать, в тылу врага. Раз в пять дней, надев страховые пояса и закрепившись прочными веревками за вбитые в трещины скал альпинистские крючья, мы спускались на крутые склоны и в глубоких снежных шурфах определяли свойства снега. Конечно, со временем это будут делать с помощью дистанционных приборов, а пока что приходилось самим на ледяном ветру тянуть замерзшими, непослушными руками динамометры, разрывая слои снега, взвешивать снег на весах плотномера, определяя его плотность, находить, изучать и описывать малейшие признаки лавинной опасности.

…В заботах незаметно проходит короткий зимний день. Отдежуривший гляциолог спускается вниз (после недельного одиночества Кызылча покажется ему столичным городом), и я, новый отшельник, остаюсь один. Догорают краски заката, усиливается мороз, с вершин тянет холодом. В небольшое квадратное окно видны свисающий с крыши снежный козырек и высокий сугроб, между которыми вьются тонкие струи поземки. Зажигаю десятилинейку, и на темнеющий снег ложатся красноватые блики.

Выходя ночью на наблюдения, я вижу, как вдали через перевал по дороге идут машины. Хотя дорогу у перевала нередко заносит, засыпает лавинами, дорожники расчищают путь, и движение почти не прерывается. Мне отсюда виден только свет фар: яркий — машина идет в Ангрен, тусклый, размытый — направляется в Ферганскую долину. Значит, не один я на ночной вахте.

С утра со стороны Ангрена показались пряди перистых облаков. Они соединялись, уплотнялись, затягивая небо жемчужной пеленой. Столбик ртути в барометре медленно пополз вниз. Широкий радужный круг — гало — вскоре очертил солнце. После полудня появились высокослоистые облака. Солнечный свет проникал сквозь их сизый покров, словно через матовое стекло. А через семь или восемь часов после появления первых вестников приближающегося циклона показались главные облачные массы. Под прикрытием клочьев разорванно-дождевых облаков стеной надвигалось что-то сплошное, бесконечное, свинцовое. Вот оно подошло ближе. Несколько безмолвных всплесков призрачных волн — и станция погрузилась в густой и плотный туман. Вокруг сразу потемнело. На короткое время стена тумана внезапно отхлынула, и стало видно, как серые космы ползут вдоль Давансая и Головной, огибая станцию. Это стекающий со склонов холодный воздух отбросил первую атаку облаков.

Но циклон только начинал разворачиваться. Словно из бездны, шли и шли клубы облаков с далеких морей на заснеженные хребты Тянь-Шаня. Горы затопило облачным морем.

Повалил снег, непрерывный, густой. Плотный, почти ощутимый туман то тек снизу, то двигался вспять. Иногда на мгновение возникал просвет, в котором сквозь рваные клочья облаков нескончаемо летели куда-то белые вершины. Но затем слой туч стал настолько глубок, что ветер уже не мог его разорвать.

Снегопад усиливался, глубина выпавшего снега росла, и все окружающие предметы словно уменьшались. Короче становились флюгера, рейки, ограда площадки, погружались в снег дома.

Через сутки после начала снегопада, когда глубина свежего снега превысила тридцать сантиметров, в тумане послышались глухие вздохи. Это дышала «белая смерть» — лавины. Низкий гул затихал в глубине ущелий и долин. Снег пошел по-настоящему.

Горы сбрасывали со своих плеч тяжелый груз, но сверху сыпались новые массы снега, и снова каменные громады освобождались от бремени.

Мы ждали конца ненастья, ждали привычно, терпеливо, так как по правилам техники безопасности в такую погоду выходить строжайше запрещалось. Только гидрологи осмеливались иногда пробиваться на свои водомерные посты. Хотя их путь и проходил по безопасному от лавин участку, полное отсутствие дороги и видимости делало это путешествие не слишком приятным.

Через трое суток снегопад прекратился, облака, словно пороховой дым сражения, рассеялись, юго-западный ветер сменился обычным северо-западным, и утром мы зажмурились от ослепительного сияния снегов, покрывавших окружающие горы. В этом горении было что-то космическое. Смотреть на снег было трудно, как на солнце, так нестерпим был его блеск. Свежевыпавший горный снег отражает более девяноста процентов солнечных лучей. Даже не поднимая головы, можно было обжечь лицо и глаза.