Снежная робинзонада - страница 41

— Это что за урод? Модель марсианина по последним представлениям?

— Нет, это для измерения твердости снега. Хочу на днях испробовать на «Филиале», пока еще там весь снег не сошел. Сейчас отрегулирую, чтобы осенью не возиться, а сразу за дело… Да вот не придумаю, как равномерно нагрузку усиливать. Гирьки не подходят, камешки тоже не годятся.

— А если воду наливать? Постепенно, в резервуар…

— Ай да Саня! Смотри-ка, оказывается, и в твою голову иногда приходят умные мысли!

Сомнительная похвала.

Я подошел к широкому стеллажу возле стола. Рядом с бездействующим еще осциллографом лежали примитивный динамометр и алюминиевые рамки — наш сегодняшний инструмент. Контраст, обычный при организации любых исследовательских работ, тем более что наука о лавинах еще молода, методика наблюдений над физико-механическими свойствами снега в горах только еще разрабатывается. Единственный в Союзе небольшой научно-исследовательский институт гидрометеорологического приборостроения пока не сумел, вернее, не успел создать нужные нам приборы, вот и приходится браться за дело самим. Я видел много интересных, оригинальных приборов, созданных инженерами и техниками лавинных станций. У нас на Кызылче их конструированием занимался Кашиф.

Вот и сейчас, уже забыв обо мне, Кашиф достал логарифмическую линейку и погрузился в какие-то расчеты…

— Вы бы хоть назвали как-нибудь вашу компанию, что ли, — посоветовала мне как-то одна из наших женщин.

— Зачем?

— Солиднее. Например: Совершенно Добровольное Общество Холостяков, сокращенно СДОХ…

— Брось! Никто не сдох и не собирается! — сердито фыркнул я.

…Но иногда в лунные весенние ночи душу охватывало странное волнение. И в глазах моих молодых товарищей я различал такую же неясную тревогу, словно ожидание чего-то. Конечно, в этом никто не признавался вслух, мужская гордость не шутки. Но вот кто-то остановился у крыльца, невольно поддавшись очарованию залитых перламутровым светом гор, тишине ночи, истоме теплого воздуха. Словно чего-то (а может быть, кого-то?) не хватает. Рядом незримо появлялась легкая женская тень. Ведь самому старшему из холостяков было всего двадцать семь. Вздохнет человек и медленно побредет в холостяцкое общежитие, наполненное крепким запахом пота и табака, где со стен сверкали белозубые улыбки журнальных красавиц.

Но проходила ночь, и нас вновь захватывал поток мужского труда: заброска продуктов, топлива, горючего, приборов, батарей на «Филиал», ремонт и возведение различных гидросооружений, перевозка, переноска, копка, стройка и прочее. Ночные призраки исчезали. И вот уже снова, слыша по радио, что «без женщин жить нельзя на свете, нет», мы только презрительно щурились: живем, не тужим, Гидрометслужбе служим и на жизнь не обижаемся.

Шел шестой год моей жизни в горах.

В ожидании автомашины, которая должна была идти с продуктами и горючим на Кызылчу, я сидел на узенькой скамейке в небольшом уютном скверике у входа в наше управление. Знакомое место. Густая тень яблонь надежно оберегает от жарких лучей августовского солнца. Этот скверик — своеобразная приемная управления. Кого только не встретишь здесь! Высокогорники, «робинзоны» с островных и береговых метеостанций Аральского моря, «пустынники» из Кызылкума, агрометеорологи Самарканда и Ферганы, гидрологи с Сырдарьи и Чирчика. Каких только историй здесь не услышишь! Историй не выдуманных, а созданных жизнью, происшедших вот с этими самыми людьми.

Загорелые лица, обожженные солнцем, ветром и морозом. Это не отчаянные искатели сокровищ, не прожженные авантюристы и сорвиголовы из старинных романов, а обычные работники нашей службы. Никто из них не считает свою повседневную жизнь чем-то исключительным, особенным, не замечает будничного героизма своего труда. Крошечные коллективы, четыре-пять человек, среди гор, в пустыне, на острове годами лицом к лицу с неприветливой природой. Не всегда может прийти на помощь самолет, катер или вертолет, главная надежда на самих себя. Незаметные труженики, рядовые Гидромет-службы, всегда находящиеся на передовой.

Недалеко от скверика главный управленческий склад с интереснейшими вещами, от которых так и веет романтикой. Тяжелые, окрашенные в зеленый цвет радиолокаторы, с помощью которых следят за полетом шаров-радиозондов. Широкие, плоские алюминиевые лодки, которым предстоит качаться и на спокойной Сырдарье, и на бешеных мутных струях Амударьи, и на крутых пенистых валах Арала. Тут же рядом спасательные круги. Рейки для измерения уровня воды в… море. Да, в море, словно в обыкновенной мелкой речонке. Решетчатые конструкции флюгеров, рулоны металлической сетки для оград, штабеля тонких радиомачт. В стороне несколько метелемеров, похожих на странные самовары. Метеобудки. Ящики с термометрами, барометрами, гигрометрами, психрометрами, осадкомерами. Десятки различных самописцев. Аккуратно сложенные ящики с геодезическими приборами. Возле продовольственного склада горы мешков, груды пакетов, пирамиды ящиков, коробок, банок, ряды бочек.