Сны, эволюция и воплощение ценностей том 1 - страница 18

и несколько частных, когда наступила осень, а затем зима. Я думал, что эти сеансы представляли собой в значительной степени бесполезную деятельность, но я с радостью признал, что каждый из них был таким же уникальным и творческим, как и всегда, независимо от его предмета. Напротив, помимо того, что я записал его и напечатал, я почти не просматривал материалы Сета в течение нескольких дней подряд. Наконец, в начале декабря 1981 года я сказал Джейн, что я был на грани отказа сидеть с ней на любых сеансах вообще, регулярных или частных, потому что я начал глубоко опасаться, что чем больше сеансов она проведет, тем хуже ей станет. И снова она отказалась идти в больницу. В это время Прентис-Холл прислал нам первые опубликованные экземпляры "Если мы будем жить снова", но, как бы мы с Джейн ни гордились этой книгой, ее появление ей не помогло. На нашей небольшой ежегодной вечеринке в канун Рождества мы раздали автографированные экземпляры книги близким друзьям — лучшие подарки, которые мы могли предложить. Однако после каникул мы видели мало друзей и ни одного незнакомца.

Зима превратилась в ту, которая казалась самой длинной и холодной за последние годы, хотя, вокруг нас бушевали сильные штормы, в непосредственной близости от штата Нью-Йорк выпало на удивление мало снега (факт, за который мы были очень благодарны!). Как Джейн продиктовала мне на своем собственном сеансе 1 апреля — первом, представленном в этих очерках, — в те первые недели 1982 года ее ходьба, письмо и слух начали заметно ухудшаться. В конце февраля она была госпитализирована.

Суббота, 17 апреля 1982 г.

(7:30 вечера После ужина я сказал Джейн, что собираюсь поработать над эссе для Снов. Уже сегодня утром я напечатал из своих заметок очень обнадеживающий частный сеанс Сета прошлой ночью: "…и знайте, что вы оба сделали новые важные шаги. "Джейн сказала, что хотела бы еще немного написать под диктовку, поэтому я согласился записать это. Однако она снова уклонилась от перевода той похожей на панихиду песни Сумари, которую она пела про себя и записала незадолго до того, как отправиться в больницу. У меня пока была только одна замечательная строчка, которую она перевела для меня по-английски: "Пусть моя душа найдет приют в другом месте".

Теперь я читаю ей последние две страницы материала, который Сет дал нам прошлой ночью. Джейн кивала в своем кресле, как будто спала, и я подумал, что она все-таки не будет заниматься никакой работой этим вечером. И все же она встрепенулась: "Кажется, я поняла первое предложение". Я зажег для нее сигарету. В ее голосе не было дрожи, а скорость речи была немного медленной.)

Нет сомнений в том, что я была зажата между жизненными контрастами и слишком хорошо осознавала бесконечные вопросы, которые приходили мне в голову. С одной стороны, был сам материал Сета и выступление Сета в его книгах.

(Длинная пауза в 7:34.) Его идеи каким-то образом привели меня к тому моменту, когда должны измениться сами измерения опыта. В том виде, в каком он их представлял, его концепции касались спонтанных, неистовых сил, которыми была наделена природа. Сет настаивал на том, что эти силы, если следовать им, по крайней мере, в принципе, повысят благосостояние человека и наполнят его блеском и радостью, в которых старые проблемы вида в значительной степени исчезнут.

Безусловно, материал Сета сильно повлиял на нашу жизнь и жизнь других людей, изменив их к лучшему. Конечно, в результате наше понимание углубилось — и все же перед лицом этого великого обещания, что делала я, едва способная встать со стула? И если спонтанный порядок был таким жизненно важным компонентом в работе Вселенной, то что делала я, пытаясь отключить его в своей повседневной жизни?

(Длинная пауза в 7:40.) В то же время мы с Робом часто думали, что эта самая книга никогда не будет закончена. Я могла бы решить, что отдала достаточно лет и энергии занятиям Сета. Не принимая никакого сознательного решения, я могла бы просто прекратить сеансы. (Долгая пауза.) Конечно, я продолжала сеансы. Книга закончена. Я все больше и больше осознаю, что жизненный опыт разыгрывается в рамках, которые простираются между жизненными контрастами. Мы живем в мире, зажатом между нашими самыми дорогими надеждами и самыми большими страхами, хотя редко сталкиваемся с тем и другим в чистом виде.