Со служебного входа - страница 42

В чемодане нашелся и паспорт. В нем - запасная фотография, с точно подходящим сегментом печати на ней. Но портреты принадлежали разным людям. Судя по выражению лица, с запасной карточки, а не с приклееной, смотрел «хозяин» вещей. На эти размышления наводили неосторожно оставленные письма без обратного адреса, но полученные, несомненно, по другому документу. «Хозяин» был Володя, а письмо матери адресовано, хотя и Владимиру (до востребования), но обращено к Пете: «Сынок, в карты не играй и больше не пей. Петенька, я бы выслала 700 рублей, да нет их. Только сто и набрала. Лене тяжело». Другое, написанное уверенной женской рукой, было решительным и начиналась без обращения: «К нам приезжать не надо, отсиди свои шесть месяцев и живи спокойно, забудь нас, как будто нас и не было. Я тебя не любила и не люблю, жить с тобой не буду. Алеши, сына, у тебя нет, его усыновил другой».

А вор, видать, ее любил: занимаясь опасным делом, не выбросил ни ее прощального письма, ни записки матери. Сентиментальность погубила вора и убийцу: его потом нашли, и он отсидел не только «свои шесть месяцев», но еще и «свои» несколько лет, вполне заслуженных. Однако на вокзале подробностей не узнали - показания давали потом, а для выяснения деталей времени не нашлось - одна история следовала за другой.

Истории не только криминальные. Иногда довольно веселые, но все-таки поначалу подозрительные.

Однажды из запертого шкафа понесло странным духом, но раньше трех суток отворять ячейку не разрешается: пассажир имеет право за свои 15 копеек хранить вещи три ночи и три дня. К исходу законного срока от шкафа разило смрадом, и это рождало жуткие предположения.

Пришла комиссия - инкассатор, милиционер, заведующая камерой хранения, другие служащие вокзала. Неприятно морщась от подозрительного запаха, подошли к шкафу. Когда дверцу распахнули, ударила едкая волна. В металлическом шкафу оказался чемодан. Довольно тяжелый. Его отвезли в контору. В присутствии всех членов комиссии чемодан вскрыли. Там оказались… дрожжи. Они, очевидно, принадлежали не просто самогонщику, а самогонщику-оптовику, который почему-то не взял свою ношу своевременно. За пропавшим чемоданом никто не пришел.

Занимающие огромное пространство тысячи ящиков-сейфов разделены на три участка. Каждый день инкассаторы в сопровождении других сотрудников камеры хранения обходят хозяйство, извлекая копилки. Одна копилка - на этажерку из трех ячеек. Для точности контроля в копилке три ячейки. По количеству монет можно подсчитать, скольких хозяев за эти трое суток имел шкаф. Больше всего пользуются почему-то верхними - иногда там набирается до пятнадцати монет. Не потому ли, что верхняя часть лучше видна, дотянуться до нее сложнее и она представляется самой надежной? Если в какой-нибудь из клеточек поделенной на три части копилки не нашлось ни одной монетки, значит ячейка занята одним хозяином более установленных трех суток. На ней делают пометку, а потом комиссия по описи передает вещи на склад. Чемоданы приходится вскрывать. Такова необходимость: во многих из них лежат продукты, они портятся, пачкают вещи, издают запах.

Случается также, что в кабинке перед вещами лежит записка, нередко требовательная: «Вещи прошу выслать по такому-то адресу». Вещи эти обшивают тканью, пишут адрес, и посылается краткая открытка: «Получите Ваши вещи на такой-то станции». Возможно, для некоторых и прогулка на багажную станцию покажется излишней - им бы хотелось, чтобы оставленные вещи пришли сразу в дом - почтой.

Доверие заставляет прощать многие опрометчивые поступки.

В ячейке, в которой в одну из проверок не оказалось монетки, так как ее вынули после трех условленных дней, лежали рулоны обоев. Насчитали тридцать шесть штук - что это за квартира такая большая? Может быть, контора?

Но еще раньше чем началась «выноска», началь* ник вокзала получил письмо, которое сначала не понял: «Из клетки 3629 пришлите мои обои. Только, пожалуйста, побыстрее - я уже начал ремонт». По штемпелю «Орел» можно было понять, что пассажир два дня назад уже прибыл домой - приехал без неудобного багажа, который в камере хранения пришлось упаковать и отправить в Орел почтовым поездом.