Собачья жара - страница 4
– Ничего не понимаю в октетах и эмпедоклах, – заворчал Аркисий Ном, почуяв, что разговор клонится в неинтересную для него сторону, – давайте лучше послушаем, что делается в мире, пока Фаларика не начал упражняться в красноречии. Световит, включи звук.
Молодой варвар покосился на высокоучёного Нома несколько недовольно, но перечить уважаемому старику, разумеется, не стал. Вместо этого он поднялся и выкрутил ручку приёмника до отказа.
– Вы слушаете первый канал, – загрохотало из-за решётки. – Новости…
– Пожалуйста, потише, – попросил Феомнест. – Невозможный грохот.
Славянин подкрутил звук и вернулся на место.
Все замолчали.
– Новости науки. В Берском Мусейоне объявлено, что обнаружен возбудитель болезни, известной как персидский огонь или северная язва. По заявлениям учёных, отыскание целебного средства следует ожидать в ближайшее время. Сенат Рима и Первый Гражданин Публий Фаларика объявил, что если средство будет найдено в течении года, Берский Мусейон будет представлен к награде и получит автономию…
– Автономию? Их так называемому Мусейону не исполнилось и двух веков! – не поверил своим ушам Ним. – Они лишились рассудка, наши сенаторы! Их пора отпаивать черемицей, и двойную дозу дать Первому Гражданину!
– Нашему Мусейону это ничем не угрожает, – вступился Феомнест. – Что касается чести, ведь мы не занимаемся инфекционными заболеваниями, не так ли?
– Потому что такие исследования опасны! – вскричал старик. – Я не хотел бы умереть от какой-нибудь скверной болезни, только потому, что неловкий лаборант разобьёт сосуд, – несколько успокоившись, добавил он.
– Вот именно, но кому-то надо это делать, – ответил Феомнест. – И те, кто уже двести лет подвергает свою жизнь опасности, заслуживают награды. В конце концов, основатель Бера, высокоучёный Гладиус, привил себе тиф, чтобы исследовать ход болезни.
– Лучше бы он не подавал таких ужасных примеров, – серьёзно сказал Эбедагушта Марон, – ибо подобные опыты над естеством могут стать орудием самоубийства, что является тягчайшим грехом перед Господом…
– Наместник Армении обратился в Римский Сенат с просьбой о долгосрочном кредите для постройки тоннеля, нужного для спасения обмелевшего Гегамского Моря… – зазвенела решётка.
– Опять траты! – взвился Аркисий, как будто деньги требовали с него лично. – Бесконечные траты! Теперь – на какое-то никчёмное море, в то время как наука задыхается от нехватки средств! Куда смотрит наша Инквизиция? – последнее он произнёс, почему-то покосившись на Световита.
– Да, средств не хватает, – неожиданно поддержал его славянин, – к тому же выплаты из казны задерживаются. Мы ещё не расплатились за те хорезмские машины.
– Я подавал прошение о новом комментированном издании «Принципов высшей логики» Гилберта Порфирского, – тут же припомнил Феомнест, – и до сих пор не получил ответа.
– Труды Гилберта весьма ценны для математики, – вежливо заметил Эбедагушта Марон, – но если не разобран архив аввы Дорофея, а это обедняет наше знание о предметах божественных. Что может быть важнее?
– Вот! – высокоучёный Ном торжествующе поднял руку. – Вот именно! Все разумные люди думают одинаково! Но нашим сенаторам нужны голоса избирателей, а не образованность и знания, – высказал он своё глубочайшее убеждение. – Поэтому прогресс и движется черепашьим шагом.
– Продолжаются бои в Южной Атлантиде близ Тиуанако, – забился о решётку хорошо поставленный голос оратора. – Вооружённые силы Римской Республики блокируют город. Условия, выдвинутые Римом, остаются прежними – полное прекращение человеческих жертвоприношений. По этому поводу демагог Гипербол огласил очередное обращение к Сенату, в котором от имени прогрессивной общественности потребовал прекратить агрессию и вывести римские войска. Обращение поступит к рассмотрению Сената завтра. А теперь – рекламная пауза…
– Выключите, – попросил Ном. – Ненавижу рекламу. Я бы вообще запретил перебивать важные политические новости криками торгашей. Вот уж от кого ещё меньше пользы отечеству, нежели даже от сенаторов! Просто я не знаю, что это…
– Лучше уж крики торгашей, – не выдержал Световит, которому пришлось снова вставать с ложа, – чем речи смутьяна Гипербола.