Собачья жара - страница 3
– Боюсь, – перебил логик, – что создателей корабля более волновала телесная мощь и умственные способности кормчего. Скорее всего, они нашли лучшего из тех, кого можно было подготовить за столь краткий срок.
– И всё-таки! Какой-то Гагар, да ещё тибеец! – воздел руки к небу почтенный филолог. – Надеюсь, хотя бы его внешность подобает его деянию.
– Ну, такую ошибку они всё же не сделают, – заметил Феомнест. – Портрет этого тибейца будет отныне висеть на каждом углу.
– Я верю в наших мастеров, – улыбнулся Марон. – При должном тщании они могут облагородить даже звериный лик до человеческого, не нарушая при том сходства.
– Вот именно, – Аркисий Ном склонил голову. – Остаётся уповать на то, что нас обманут достаточно искусно. И всё из-за проклятой спешки в таком важном вопросе! Можно было подождать год-другой, пока для исполнения миссии не нашёлся бы человек, совершенный во всех решительно отношениях. Но нет, политиканство испортило страницы наших хроник. Просто я не знаю, что это…
– Сейчас сенаторы в загородных имениях спешно пакуют вещи, – усмехнулся Феомнест. – Наверняка спекулянты уже скупают билеты до Центральной Станции.
– Доколе, спекулянты, вы будете испытывать наше терпение, – Эбедагушта Марон, не вставая, резким движением выбросил вперёд правую руку, изображая оратора на площади, – вы, кровопийцы, преступно разоряющие наших обожаемых сенаторов, бедность коих вошла в римские пословицы…
Феомнест хихикнул.
– Следовало бы нашей пресловутой Инквизиции перестать преследовать инакомыслящих и взяться и за сенаторов, и за спекулянтов, – пробурчал Аркисий. – А излишки средств передать на нужды Мусейона, который, видит Всевышний, нуждается.
Высокоучёный Феомнест вёл подбающий учёному мужу скромный образ жизни и отличался редким бескорыстием. Но он постоянно ворчал по поводу недофинансирования Сенатом фундаментальных наук, особенно гуманитарных. Его возмущало, что естественнонаучные факультеты благоденствуют, в то время как филологи и историки, составлявшие славу древнего Мусейона, ютятся в постройках, воздвигнутых чуть ли ни до пришествия Освободителя.
– Доброго дня всем! – неожиданно раздалось над сводами зала.
– Хайре, – доброжелательно отозвался логик.
– Хайре, Световит, – аккуратно выговорил сириец, – Ты слышал новость?
– Ещё бы! – вошедший легко пересёк зал и начал устраиваться на свободном ложе.
Был он высок, светловолос, черты лица выдавали в нём славянина. Этот новый народ, чьи исконные нравы напоминали о древних спартанцах, за последнее столетие стремительно цивилизовался, но северная диковатость всё же давала о себе знать как в облике, так и в манерах.
Световит работал в самом сердце Мусейона, Вычислительном Центре, имея дело со сложнейшими устройствами. К сожалению, хорошее образование не мешало ему возлегать, не омывшись с дороги.
– Поздравляю, коллеги! Теперь всё будет по-другому, – начал он, по-варварски широко открывая рот, – пришла новая эпоха…
– Не вижу ничего особенно нового, – раздражённо сказал Аркисий, так и не поприветствовав вошедшего, – первый спутник был запущен лет двадцать назад. Тогда тоже ждали какую-то новую эпоху…
– Какой ещё спутник? – не понял Световит. – Я о главной новости!
– Я о полёте корабля с человеком, – недовольно заметил высокоучёный Ном.
– Ну да, и я о нём. На корабле была установлена станция цифропередачи. Мы установили прямую связь с Кесарией Атлантийской. Передано восемьсот мегаоктетов, связь устойчивая. Это значит, – завершил он, глядя на недоумённые лица слушателей, – что задача построения всеримской сети обмена данными решена.
– Ну да. Осталось поставить вычислитель в каждый дом, – съязвил Аркисий, – и радиостанцию.
– Радиостанции можно ставить в удобных местах и соединять с домами граждан проводами, – не принял иронии славянин, – а что касается вычислителей – кто видел новые машины хорезмской работы?
– Я видел, – заявил Феомнест, – они называются настольными, но не всякий стол выдержит такую тяжесть.
– Значит, новых ты не видел, – констатировал Световит. – Их привезли в Центр позавчера. Они и в самом деле настольные. Ёмкость постоянной памяти, – добавил он гордо, – пятьсот мегаоктетов. Рабочая частота вычислительного кристалла доходит до восьмидесяти килоэмпедоклов…