Собери себе рай - страница 16

" Казимира Брандыса, про мальчика, у которого были толстые и темные губы, глаза выпуклые, блестящие словно зрелые маслины, и который жил в эпоху, когда подобное лицо было для всех заразительным. Чехословацким издательства теперь пришлось вводить различие в подписях переводчиц польской литературы: Елены Тейге и Елены Тейге-мл. Сейчас на счету владелицы окна уже две сотни переведенных книг, а ее ровесница елка переросла уже четвертый этаж дома напротив. Но было время, когда я чувствовал себя в этом доме не в своей тарелке. Речь идет о соседствующих предметах искусства. По ночам я оставался один на один с Альфонсом Мухой. Нет смысла и говорить, что меня это заставляло волноваться. В салоне висел портрет пани Гени, польки, которая вышла за чешского писателя. Без подкрашенных в синий цвет ресниц она не выходила из дому даже за картошкой. Ведь видно по мне, что я шляхтянка, правда? спрашивала она время от времени. Муж ее звался Антонином Выскочилом – что и по-польски, и по-чешски означает "выскочил" – но он принял литературный псевдоним Гвидо Мария Выскочил. К сожалению, в Праге никто уважить этого не пожелал, и все называли его "Иисус-Мария Гоп-ца-ца". На свадьбу панны Гени с Иисусом-Марией в 1926 году Альфонс Муха подарил ее портрет. Тогда он считался самым знаменитым чешским художником во всем мире, и в знак признания, после образования государства в 1918 году его попросили поучаствовать в создании первых чехословацких банкнот. Он увековечил на них свою жену Марушку (на сотне) и дочку Ярку (на десятке), что мне ужасно нравится, ведь это еще один пример того, что чешская культура не напрягается. Когда дочка подросла, папаша разместил ее на банкноте в пятьдесят крон. Поскольку Мухи в этом доме уже нет, я засыпаю без опасений, что его причине меня убьют. Неподалеку, в круглой меховой кроватке спит кот Ясон, являющийся геем. Мало кто из людей видел его, потому что он удирает от каждого, кто посещает дом. В жизни этого рыжего создания с пузом цвета – ни более, не менее – но шампанского, тем не менее, существует парочка мужчин. Как только кто-то из них появится в дверях и позовут его по имени, Ясон немедленно прибегает, не тормозя на поворотах. С мявканием он сам ложится на спину, растягивает лапы и напрягает тело. Один из этих двух мужчин – это я, и мне известно, что с этим кошачьим педиком происходит дальше. Я присаживаюсь на корточки, крепко оттираю пальцами пузо Ясона, пока тот не издаст еще больше восхищенного голоса, и – поскольку я и сам что-то должен с этого всего поиметь – наклоняюсь еще сильнее целую кота в его мягонький, светленький животик. Имя второго мужчины Вацлав Ржиха, преподаватель, который обучает не только гражданскому воспитанию, но и ручному труду, только я к его рукам не ревную, пускай у кота будет хоть какая-нибудь личная жизнь. Как-то раз я остался с Ясоном один на целую неделю; на дворе стоял июнь, и мне приходилось ежедневно вытаскивать клещей, которых он приносил из сада. С одним особенно сложным клещом мы отправились к ветеринару, живущему через два дома. Пан Йозеф Мика, полненький и веселый, уже хорошо после шестидесяти, вытащил клеща одним махом. Слава Богу, сказал я, на что пан доктор ответил, что Бог не имеет с этим ничего общего, важен особенный пинцет. Раз уж мы так мило беседуем о религии, - прибавил я, - то, может, пан доктор сказал бы мне, что говорят по-чешски, когда человек делает знак креста. Я приезжаю сюда вот уже столько лет, но так этого еще и не определил. Ветеринар широко раскрыл рот, как будто я высосал из его кабинета весь воздух. Понятия не имею, - ответил он через минуту, - лично я никогда такого действия не осуществлял. Но тут ожидает одна пани, быть может, она знает, как следует креститься по-чешски. Мы спросили, женщина даже позвонила знакомой на Смихов – сама же не знала. Я узнаю для вас, - пообещал мне ветеринар, - только дайте мне пару дней. Собственно говоря, в моем возрасте неплохо было бы знать эти магические заклинания, - заметил он вслух. – Правда, пан Ясон? – и постучал пальцем по пластмассовой клетке перепуганного кота. В отсутствие мужчин Ясон спит на окне в кабинете и охраняет библиотеку. Библиотека эта обладает любопытным свойством: в ней имеется все из чешской литературы, что мне очень хотелось бы прочитать, но нет ничего из того, что я уже читал. Недавно библиотека отдала одно из своих сокровищ. Владелица окна вручила мне подарок: четыре тома нестандартного размера, вложенные в коробку, оклеенную желто-золотистыми обоями в цветочки, которые могли бы украшать прихожую в эпоху Франца-Иосифа. Обложки четырех томов были обклеены теми же обоями, но на них никакого названия нет. О том, что находится в средине, сообщали маленькие карточки, приклеенные к корешкам: "