Собери себе рай - страница 15

Это жилище никогда не будет моим, только это не имеет особенного значения, поскольку – как вы уже догадываетесь – моим оно будет уже навсегда.

Мое окно в Праге выглядит так:

С хозяйкой окна мы познакомились случайно, когда я практически еще не разговаривал по-чешски. Она – переводчица с польского языка, ну я и напросился, найдя ее номер в телефонной книге. Чехи, в отличие от поляков, все еще проявляют какой-то минимум доверия к окружающему миру, в связи с чем, без особого страха оставляют свои домашние номера и адреса в телефонных. Понимаю, что это звучит невероятно, но на самом ведь деле не было доказано, чтобы от этого увеличивалось количество убийств и взломов. Благодаря телефонной книге, я познакомился с высокой, изящной женщиной, с прямыми волосами до шеи, покрашенными в темно-вишневый цвет. В моей голове она всегда ходит в развевающемся оранжевом платье, выглядящий словно одеяние почитателей Кришны. Со временем оказалось, что она – сплав дамы старой школы и непосредственной девчонки. Когда м виделись всего лишь второй раз в моей и ее жизни, я сказал (возможно, и несколько нагловато), что если бы ей нужно было куда-либо выехать, я с охотой последил бы за окном вместе со всем домом. На что хозяйка, не говоря ни слова, вытащила запасные ключи и сообщила: "Когда время придет, последите, а ключи можете взять уже сейчас. Ведь меня может и не быть, а у вас будет сильная потребность пожить". (Здесь следует признать, что несколько раз чехи, с которыми я только что познакомился, мало чего зная обо мне, желали дать мне ключи от своих жилищ. Из этого я не делаю поспешных выводов ни о них, ни о себе лично). Дом был построен в 1931 году, когда владелица окна как раз собиралась торжественно вступить в наш мир. Ее мама выбрала наилучшее в те времена расположение – часть Дейвиц[25] (Дейвице — городская часть Праги, располагающаяся севернее Пражского Града и являющаяся центром района Прага-6. На слух название городской части созвучно с фразой "dej více", что значит по-чешски "дай больше". В народной традиции это объясняется тем фактом, что в этой части Праги в своё время было много проституток и попрошаек, которые, собственно, и произносили эту фразу. Однако по другим данным, еще когда Дейвице было лишь предместьем Праги, то это село первоначально называлось "Degnici". Первые упоминания о нем относятся к XI веку. - https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B5%D0%B9%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%B5), где располагались виллы. Дом строила именно мать, отец - профессор теоретической физики и математики Карлова Университета – в это время слушал лекции Эйнштейна. Мать все так же занималась строительством, когда отец обедал дома, когда Эйнштейн уже не преподавал в Праге, и даже тогда, когда Эйнштейна уже не было в живых. На вилле имелась квартира для родителей хозяев на втором этаже и однокомнатная квартирка (по-чешски, garsonka, по-польски, kawalerka) для возможных гостей. Внизу проживала профессорская семья. После войны коммунисты разделили их дом наполовину, вторую половинку – еще на две части, и заселили жильцов. То есть, апартаменты, которыми я теперь восхищаюсь – это всего лишь часть того, в чем семья проживала до войны. Еще до разделения дома, по причине сотого дня рождения дедушки, который дружил с Бердржихом Сметаной и издал его переписку, мама пригласила на домашний концерт сто человек, и у каждого гостя было достаточно пространства. Когда владелице окна исполнилось шесть лет, она начала посещать ателье Айседоры Дункан. Туда приходили молодые художники и рисовали танцующих девушек. Студия Айседоры Дункан располагалась на шестом этаже дворца "Метро" на Народовей аллее. А чуть ли не на чердаке, с видом на внутренний двор, располагалось знаменитое кафе "Метро", узенькое, словно вагон метро, в которое иногда заглядывал Франц Кафка, довольно часто – его приятельница Милена Ясенская, а чаще всего – гордящиеся своими левыми взглядами писатели и поэты. Зато сейчас на вывеске можно прочесть, что именно там осуществляют "Моделирование ногтей". Владелица окна танцевала на шестом этаже десять лет, но постепенно ее поглощали другие занятия. Она начала подражать тому, чем занималась мама, и уже в двенадцать лет сама для себя переводила французские сказки на чешский язык. Мама, которая во дворце "Манес" как-то раз даже прочла лекцию о надлежащем поведении в обществе, таскала дочку на все возможные приемы. Благодаря этому, когда владелице было пятнадцать лет, на банкете в саду Министерства иностранных дел по причине съезда чешских писателей, мама представила ей двоюродного брата ее отца. Звали его точно так же, как и папу – Карелом Тейге. Это о нем поэт Сейферт писал, что он привез из Парижа сюрреализм. Тейге уже был гуру чешского сюрреализма; Эгон Бонди с мастером сравниться еще не мог, но через пару лет должен был начать. Прием во дворце был единственным моментом, когда владелица окна лично столкнулась с дядей. Гуру семейством брата не интересовался, но сейчас именно племянница ухаживает за его могилой на знаменитом вышеградском кладбище, поскольку Товарищество Карела Тейге гуру уже не интересуется. Перед самой сдачей экзамена на аттестат зрелости владелица окна получила из типографии первую переведенную ею книгу – то была повесть "