Соблазнение по-итальянски - страница 4

– Прости, что из-за меня тебе пришлось отложить свою поездку. Но ты в конце концов уехал в Рио, не так ли?

Марко покачал головой:

– Не в тот год. Планы поменялись. Но это не имело значения. Я бы уехал куда угодно, только бы не оставаться в Монтоке.

Стейси кивнула. Она прекрасно понимала, что он имел в виду.

– Скоро я навсегда попрощаюсь с Лонг-Айлендом, – бросила она.

Всю оставшуюся дорогу они ехали молча.

Когда машина остановилась, Стейси посмотрела на красный крест и сверкающую вывеску «Медицинский центр имени Святого Варфоломея», которая ясно давала понять, что здесь обслуживают исключительно элиту.

– Думаю, мы быстро справимся. И тогда ты сможешь продолжить свой путь. Но если что-то не в порядке, не переживай, я оплачу все расходы.

– Спасибо, – выдавила Стейси. – Очень мило с твоей стороны.

Она потянулась к дверной ручке.

– Стейси. Одну секунду.

Она тяжело сглотнула и медленно повернулась к нему. Марко сидел на своем месте, одна рука покоилась на подлокотнике, другая на колене. Сплошное очарование, а также уверенность, безопасность и надежность. Именно эти ощущения Стейси когда-то переживала в его компании.

Да, в то время у него было даже сердце. В отличие от большинства его друзей он не был пустым. Или самодовольным. Или высокомерным. Наоборот. Каким-то образом Марко сделал так, что Стейси чувствовала, что представляет собой какую-то ценность. Но оказалось, что она глубоко ошибалась, потому что, как только Марко посчитал ее неидеальной, он выбросил ее быстрее, чем вчерашний мусор.

Стейси задумчиво посмотрела на него. Господи, каким же красивым он стал! С его лица исчезли юношеские мягкие черты, и он превратился в настоящего мужчину. Его глаза, темные и бездонные, буравили ее насквозь. Стейси всегда нравились мужчины с черными глазами, и теперь она понимала, с чего все началось. Но ни у одного из них не было таких, как у Марко, густых коротких ресниц и длинных широких бровей, которые делали его взгляд завораживающим. Синевато-черная однодневная щетина идеально подчеркивала его чувственный рот и волевой подбородок.

Стейси не могла оторвать от него взгляда. Ей вдруг показалось, что в легких закончился кислород. Губы Марко – эти невероятно пухлые губы, которые она помнила, – приоткрылись. И все вокруг перестало существовать, кроме громкого биения ее сердца и предвкушения, которое ракетой пронеслось по ее телу, отдаваясь бешеной пульсацией внизу живота.

– Марко… – выдохнула Стейси.

Он не пошевелился, и только его глаза блеснули, когда он окинул взглядом ее лицо. Марко не потянулся, чтобы обнять ее, и не прикоснулся случайно к ее ноге. Он не шарил глазами по ее телу и выглядел абсолютно бесстрастным. Что хуже всего, Стейси казалось, что он насмехается над ней.

– Думаю, тебе лучше накинуть мой пиджак. Так ты будешь чувствовать себя более комфортно.

Марко открыл дверцу, и Стейси судорожно выдохнула. Какой же она была дурой! Она чуть не поцеловала его! И, боже мой, ей взбрело в голову, что он тоже собирался поцеловать ее. Наверное, она сошла с ума. После стольких лет? Скорее всего, пострадали не только ее колено и бедро, но и голова тоже.

Марко стоял снаружи с пиджаком в руках, готовый набросить его ей на плечи. Стейси выставила ноги из машины, понимая, что ее длинная юбка оставляет еще меньше простора для воображения, чем лиф. Еще один минус в глазах Марко.

Превозмогая боль, она поднялась и просунула руки в рукава пиджака.

– Ты слишком добр.

Марко закрыл машину. Раздалось два звуковых сигнала, каждый по десять миллионов долларов.

– Не стоит благодарности, – безразлично ответил он.

Стейси почувствовала, как ее окутал вес его мира в этом тяжелом пиджаке с широкими плечами. Создавалось впечатление, будто в одежду были впрядены золотые нити и из рукавов, как из рога изобилия, могли посыпаться исполнившиеся желания. Жизнь оказалась абсолютно несправедливой штукой.

– Марко, а ты явно преуспел. В последний раз я видела тебя в побитом грузовичке. Сорвал джек-пот?

Проклятье! Стейси тут же пожалела о своих словах. Она знала, что отец Марко был азартным игроком. Стейси зажмурилась, чтобы не смотреть на него.