Собрание народных песен - страница 13

Где калена́ стрела шла, на косую сажень драла́.

БОРИС И ГЛЕБ

Жил тут был Володимир князь,

У него было ровно десять сынов,

Из них он любил троих сынов,

Бориса любил сына и Глеба,

А третьего Опо́рхала.

Послышал князь Володимир скорую кончину,

Делил он своё царство на́ три до́ли:

Борису отказывал город Киев,

А Глебу отказывал город Ве́ршень,

Опо́рхолу отказывал Чернигород.

Опо́рхолу мало показалося.

Задумал Опо́рхол пиры пировати,

Отца своего, мать поминати.

Поехал Опо́рхол братьев звати:

— Поедемте, братцы, пиры пировати,

Отца своего, мать поминати! —

Борис и Глеб книги расклада́ют,

По чи́слам дела́ разбирают:

— Ох, братец ты, братец Опо́рхол!

Отцу нашему, матери числа не выходят.

— Поедемте, братцы, поскорее:

У меня хлеб-соль припасёные. —

Они ехали болотами, соло́тами[13],

Темны́ми лесами и пото́пами.

Середи пути-дорожки становилися;

Опо́рхол долой с коня солезает,

На Бориса ножик вынимает,

Бориса ножём зареза́ет,

А Глеба копьём закалает.

Они ему возмолились:

— Братец ты наш, братец, Опо́рхол!

Коли тебе мало показалось,

Возми ты у нас всё именье,

А нас возми в услуженье:

Мы будем служить как царю и богу! —

Опо́рхол на их слова́ не сполега́ет,

Бориса ножём зареза́ет,

А Глеба копьём закалает;

В боло́та, в соло́та их сволока́ет,

Листо́м, хворосто́м заклада́ет.

Находили на том месте святые мощи;

Провалился Опо́рхол скрозь зе́мли;

Становился столб огненный от земли́ до неба,

Соезжалися попы, архиреи,

Все люди, честны́е химандри́ты,

Подымали святые мощи на головку,

Понесли святые мощи в божью церковь.

ТАТАРСКИЙ ПОЛОН

Что у нас поле за пыль пылит.

Пыль пылит и война стоит?

Там огни горят, русских полонят.

Доставалась теща зятюшке.

Он привел тещу к широку́ двору́;

— Ты встречай, жена, встречай, барыня,

Я привел тебе бабу старую.

Бабу старую, полонёную.

Ты заставь ее трех дел делати:

Ру́ченьками бел кудель прясти,

Гла́зоньками гусей пасти,

Ноженьками дитя качать.

Качает дитя, прибаукивает:

— Ты баю-баю, дитя милое,

Ты по батюшке роду турского,

А по матушке роду русского.

Твоя-то мать моя дочь родна,

Полонили ее девяти годов,

Девяти годов по десятому.

Услыхали ее няньки-мамушки,

Прибежали они к своей барыне:

— Ах ты, барыня, наша сударыня,

Что говорит баба старая.

Качает дитя прибаукивает:

«Ты баю-баю, дитя милое,

Ты по батюшке роду турского,

Ты по матушке роду русского.

Твоя-то мать моя дочь родна,

Полонили ее девяти годов,

Девяти годов по десятому».

— Государыня моя, матушка!

Вот тебе золоты ключи,

Отпирай кованы ларцы,

Ты бери казны сколько надобно,

Ты поди, мати, в святую Русь.

ГРОЗНЫЙ ЦАРЬ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ

Грозный царь Иван, сударь, Васильевич,

Созывал он почёстный пир.

Всех князьёв и господ бояр;

И хвалился Грозный царь,

Иван, сударь, Васильевич:

— Взял я Казань, взял и Астрахань,

Взял великий скобы Новгород[14],

Вывел измену из каменно́й Москвы! —

Его сын и возговорит:

— Ты, родимый мой тятинька,

Грозный царь Иван Васильевич!

Не во гнев бы твоей милости!

Не хвались ты, мой тятинька:

Взял ты Казань, взял и Астрахань,

Взял великий скобы Новгород, —

Не вывел измену из каменно́й Москвы.

Что измена-то с тобой за одним столом,

За одним столом пьёт и кушает,

Бела ле́бедя ру́шает,

С одного блюда, с одной ложечки! —

Грозный царь Иван Васильевич:

«Уж и как же нам свово сына известь?»

Выходил он на но́вое крыльцо,

Закричал он громким го́лосом своим:

— Ино есть ли у меня палачи,

Палачи-то уда́лы молодцы́,

Чтоб срубили сыну голову

Да по самыя по плечики,

По его бы по могучия,

Положили б на сере́бряно блюдо,

Принесли бы к государю во дворец! —

Не успел он слово молвити,

Уж где не́ взялся стреме́нный стрелец,

Он садился на несёдлаго коня,

Он и гонит Никитской улицей

Ко Никите ко Романычу:

— Вы раздайтесь, люди добрые:

За мной дело государево! —

Он идёт — от дверей отпихивает,

Всех слуг-прислуг отпы́ривает,

От дверей отдвигивает:

— Отойдите, слуги верные:

За мной дело государево! —

Он стои́т-то — богу молится,

Богу молится, сам речь говорит:

— Ты, Никита Романович!

Что́ ты крепко спишь — не про́снешься?

Ты не знаешь горя великого:

Что потухла воску яраго свеча,

Что померкло солнце красное,

Что померкли звезды восточныя,

Что не стало твово́ крестничка,

Нашего мла́даго царевича!

На следующую страницу