Собрание сочинений. Т. 5. Буря. Рассказы - страница 17

Между поселком Ропажи и Сигулдой машину поставили в лесу и стали ждать. По ошибке остановили два грузовика и, проверив путевки, сразу отпустили.

Третья машина была та, которую они ждали. Шофер Плицис с довольно независимым видом вынул из кармана путевку и служебное удостоверение. Пожалуйста, у него все в порядке: отвез груз в Цесис, сдал по назначению, а на обратном пути регулировщики посадили пассажира до Риги. Пассажир — плечистый краснощекий мужчина в черном полушубке — сидел рядом с шофером и с подчеркнутым спокойствием наблюдал процедуру проверки. Капейке его лицо показалось знакомым. Когда инспектор велел показать документы, пассажир достал паспорт, а заодно и портсигар.

— Если употребляете, прошу закуривать.

Капейка через плечо инспектора прочел в паспорте фамилию, имя. Эрнест Чунда… это имя он действительно слышал. И не один раз — до войны этот человек работал в райкоме, кажется в отделе кадров. Пока инспектор проверял документы, Капейка довольно ловко встал на колесо и заглянул через борт машины, чтобы проверить груз. Говяжья туша, две свиньи и четыре мешка картошки были уложены так искусно, что, глядя со стороны на проезжающую машину, нельзя было ничего заприметить.

— Чей это груз? — спросил шофера Капейка. — Где ты его принял?

Шофер немного помялся, но, видя, что увернуться от ответа все равно не удастся, сердито кивнул в сторону Чунды:

— Всё его.

— Из Цесиса везешь? — продолжал допытываться Капейка.

— Нет… по дороге принял.

— В каком месте? Не на шоссе же?

— Нет. Пришлось свернуть немного в сторону по дороге в Рауну… Не знаю, как называется этот хутор. Спросите его самого.

Видя, что дело принимает неблагоприятный оборот, Чунда вылез из кабины и выразительно подмигнул Капейке, приглашая его отойти за кузов машины, в сторонку.

— На минутку, товарищ, я вам должен рассказать… Произошло недоразумение. Это все приобретено честным путем. Везу на одну фабрику… Понимаете, для рабочего снабжения.

Но одна рука его уже добралась до внутреннего кармана полушубка, нащупала пачку денег и так же на ощупь отделила от нее несколько сотенных бумажек. Ободряюще кивая головой, Чунда стал совать Капейке взятку:

— Берите, берите, только шума не подымайте. Вечером принесу на квартиру свиной окорочок.

— Послушай, старина! — позвал Капейка инспектора. — Этот дядя предлагает мне взятку.

Подошел инспектор. Чунда, густо побагровев, переминался с ноги на ногу.

— Много у него этого добра? — спросил инспектор. Заглянув в кузов, он покачал головой. — Ничего себе, целый продовольственный склад. Придется составить протокол.

— Неужели нельзя без этих формальностей? — быстро бормотал Чунда и снова начал шарить по карманам. — А как вы посмотрите, если каждому по тысяче? Мало? Ну, тогда по две.

— Довольно, перестань! — прикрикнул на него Капейка.

А инспектор уже составлял протокол.

Чунда понял, что он попал в большую беду, и как ни жалко ему было денег, но из-за нескольких тысяч рублей садиться в тюрьму вовсе не хотелось. Он выхватил из кармана толстую засаленную пачку денег и протянул инспектору.

Тот сделал вид, что не замечает ее, тогда Чунда ткнул ее в грудь Капейке:

— Чего там ломаетесь, берите. Ровно десять тысяч. Вот еще богатые какие, от денег отказываются!.. Если не хотите деньгами, можно продуктами. Так и быть, полсвиньи отдаю… только скажите, когда и куда доставить? Такого сала вы ни в одном магазине не найдете.

Тут Капейка не выдержал — так толкнул Чунду, что тот упал в снег, но пачку денег из рук не выпустил. Поднявшись, Чунда отряхнулся, сердито и растерянно посмотрел на Капейку:

— Чудаки… формалисты… Я доставляю рижанам продовольствие, а вы хотите сделать из меня жулика.

— Ты и есть самый настоящий жулик, — спокойно сказал Капейка. — Эх ты, спекулянт, партизана хотел за полсвиньи купить…

Спустя неделю народный суд приговорил Чунду к нескольким годам тюремного заключения. Все заботы о снабжении мясной лавки Эмилии Руткасте снова свалились на плечи Джека Бунте.

Секретарь волостного исполкома Скуя — худой, лет сорока мужчина с редкими волосами, в коричневых роговых очках, деликатно ссутулив спину, подкладывал Индрику Закису одну за другой подготовленные на подпись бумаги. Он скучно, как будто что-то давным-давно известное, объяснял их содержание и смотрел, как Закис медленно выводил свою подпись — крупными буквами без росчерков, завитушек и закорючек, — затем выхватывал из-под руки документ и клал на его место другой.