Собрание сочинений в 4 томах. Том 4 - страница 82

— Могли, могли… — Она радуется, так как у нее ведь до знакомства с Ростиком тоже было увлечение.

— Пора их прекратить.

Ростик воодушевляется. Его слова о том, что отношения между людьми должны быть ясными и честными до конца, пронизывают Ирочку теплом и покоем. Да, отношения между людьми должны быть именно таковы. У Ростика и у нее одни и те же мысли, одни и те же правила.

Закончив излияния о честности и ясности, которые несколько взволновали его самого, Ростик неожиданно спросил:

— Завтра мы у вашей старой подруги?

Она совсем забыла, что Светлана пригласила их прийти в субботу. Слова Ростика прозвучали для нее неожиданно. Еще неожиданнее было то, что Ростик назвал Светлану ее старой подругой. Откуда он это узнал? Ему об этом никто не говорил. Скорее всего сам догадался.

— Вы забыли? — спросил он.

— Да.

— Так как же?

— А вам очень хочется? — как–то против своей воли спросила Ирочка.

— Не знаю. Мне абсолютно безразлично. Но мы дали слово.

Ирочке не хотелось идти к Дуське. Она снова почувствовала в ней злого гения своей школьной поры.

— Раз дали слово, конечно, пойдем, — нерешительно сказала Ирочка.

— Не пойдем, а поедем. Где она живет?

— Там же.

— Что это значит?

— Там же, откуда мы переехали.

Ирочка назвала тот старый московский район, где раньше жила.

— Понятно, — сказал Ростик.

Раздался резкий щелчок, их прервали. Ирочка медленно подняла полотенце. Что случилось? Летать ей больше не хотелось. Телефон зазвонил. Она встрепенулась. Сейчас Ростик скажет, что их прервали. И, может быть, повторит свои восхитительные слова о том, что ему хочется многое сказать ей.

— Слушаю, — с замиранием сердца сказала Ирочка.

— Здорόво, Ирка! Узнаешь?

— Это Дуська, то бишь Светлана. Вот уж совпадение!

— Это я. Привет!

— Привет.

— Почему кислая?

— Нисколько.

— Будто не слышу! Вы придете?

— Кто это мы?

— Здравствуйте! Ты и твой поклонник.

— Приедем.

— Не догадалась. У такого должна быть собственная машина. Благословляю. Растешь в моих глазах, старушечка!

— Что ты празднуешь?

У Светланы вырвалось что–то похожее на кашель. Или Ирочке это только показалось…

— Как это праздную?

— Может быть, какая–нибудь дата? День рождения?

— Никакой даты. Просто субботний вечер. В квартире почти никого нет. Можете захватить с собой бутылочку шампанского. Даже две, я не обижусь. Обнимаю. Жду. Не позднее восьми.

Ирочка положила трубку, немного постояла у телефона, но ничего не дождалась. Ей вдруг стало очень грустно. До завтрашнего вечера оставалась бездна времени. Куда потратить это время? Еще вчера, еще сегодня утром у Ирочки было множество самых разных интересов. А сейчас вдруг стало как–то пусто.

Почему?

Но все–таки надо было что–то делать. Не сидеть же весь день над пустой чашкой кофе! А что делать?

Мысль, которую Ирочка не раз прогоняла, снова пришла ей в голову, и на этот раз прогнать ее было уже нельзя. Да, Ирочка должна встретиться и поговорить с Володькой. Отношения между людьми должны быть ясными и честными до конца.

Дуська, то бишь Светлана Чашкина, решила разыскать Володьку и пригласить его в гости. Ранним утром она отправилась на Арбат, с Арбата поехала в Замоскворечье, нашла бригаду и упросила ребят спустить Володьку со стены. Зачем она все это делала? Она и сама толком не знала. Ей так захотелось. Это было, по ее мнению, оригинально и смешно.

Володька увидел перед собой девицу, о существовании которой давно позабыл.

— Желтая! Откуда?

— Негры здороваются.

— Что ты говоришь! Давай поцелуемся.

— Это не обязательно. В гости хочу тебя пригласить.

— Меня? Смеешься! Я даже забыл, как тебя зовут.

— Ничего, вспомнишь.

— Занятная ты девка! Когда прийти?

— Сегодня. Вечерком.

— Вдвоем посидим или в компании? — подмигнул Володька.

— Будет еще Ирочка со своим поклонником, — спокойно ответила Дуська.

— С кем, говоришь? — испуганно спросил Володька.

— С поклонником. Приедут на своем «Москвиче». А ты будешь моим поклонником. Договорились!

Володьке хотелось крикнуть ей: «Волк будет твоим поклонником!» — но он справился с собой и ничем не выдал своего отчаяния. Он окаменел. Горе его поразило.