Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести - страница 27
Генерал потер лоб, лицо его приняло сосредоточенное и решительное выражение.
— Так вот, товарищи. Надо нам встретить немцев крепким контрударом. Бить придется их при открытых флангах. Защищаем, вот смотрите на карту, не по уставу широкую полосу.
— Трудновато будет, — глухо отозвался Курганов после короткой паузы.
— Нелегко, — просто ответил генерал. — Но бить врага надо, и мы будем бить.
— Я не к тому, — заторопился Курганов, что с ним случалось очень редко. — Маловато артиллерии у нас.
— Вот я и решил. Головному стрелковому полку оборонять шоссе и железную дорогу. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что здесь враг будет наносить главный удар. Помимо дивизиона давайте усилим этот полк еще одной батареей. Вы согласны?
— Пожалуй, правильно.
— А с флангами как быть, товарищ генерал? — спросил комиссар, тщательно нанося на карту боевой порядок своих подразделений.
— Фланги должны быть наглухо прикрыты системой пулеметного огня, — пояснил за генерала Серебряков.
— Верно, Иван Иванович, верно. Поручаю каждому из вас лично установить пулеметы на флангах. А потом... Случится какому-нибудь подразделению оказаться в кольце — оно обязано драться самостоятельно и любой ценой пробиться к своим. Этому способу боя многие из нас обучены в годы гражданской войны. Будем умело действовать сейчас, бойцы нас не подведут. В дивизии народ вы сами знаете какой.
Вынув портсигар, Панфилов закурил и долго смотрел на спичку, не гася ее. Потом спросил у Курганова:
— Как у вас кони?
Странный вопрос, подумал Курганов и глухо обронил:
— В порядке, товарищ генерал.
— Смотрите. Маневрировать нам придется часто, внезапно перебрасывать батареи с одного участка боя на другой... Да, кстати, — обратился он к начальнику штаба, — отныне на каждый день боя давайте командирам частей запасные пункты нашего расположения. Какая бы обстановка ни сложилась в ходе боя, каждый командир, каждый боец должен всегда знать, куда ему надо пробиваться, чтобы найти своих.
Он вынул часы, покачал головой:
— Время не ждет. Если нет вопросов — по местам. В течение дня произвести рекогносцировку своих участков и к вечеру занять боевой порядок.
Панфилов положил раскуренную папироску в пепельницу, закинул руки за спину.
— Пожалуй, все, — медленно проговорил он.
Батальонный комиссар Петр Логвиненко порывисто подошел к нему,горячо спросил:
— Товарищ генерал, Москва... это серьезно?
— Да, — твердо ответил Панфилов, — и снова помедлил. — И я заверил Ставку, что наша дивизия оправдает доверие.
2
Почти никто из артиллеристов до войны не бывал в центральной полосе России и знал о ней лишь по рассказам, газетам, кинофильмам.
Сейчас сюда вступил октябрь. Дороги были влажны и липки от утренних морозцев, но трава по обочинам стояла сочная и по-весеннему зеленая. Зато покрылись щедрым багрянцем деревья. Березовые рощи казались сквозными и легкими. Тонкие оранжевато-золотистые кроны их были словно врезаны в ясную синеву неба.
Дивизион, стороной обойдя Волоколамск, медленно двигался на запад. Придерживая коня, Петрашко по карте сверял правильность маршрута и, как бы убеждая, шептал: «Правильно держим путь».
Береговой не выдержал, окликнул встречного крестьянина:
— Как проехать на село Ильинское?
— А так вот и поезжайте: до Щекина, потом направо — на Михайловку, за Михайловской будет еще одно Щекино, помене первого, а там и Ильинское обозначится.
— Далеко ли?
— Далеконько, верст семь будет, — махнул в знак окончания разговора крестьянин и тронул серенького конька.
Арсений снова склонился над картой и недоуменно покачал головой. Береговой понял его. Часто приходилось им пересекать необозримые просторы Казахстана, и не раз слышали они успокоительный ответ на вопрос: «Далеко ли до такого-то аула?» — «Зачем далеко, очень даже близко, километров тридцать-сорок...» С этими словами словоохотливыи казах в роскошном лисьем малахае и высоких, с широкими раструбами, етыках>* выводил вашу лошадь на едва приметную тропу, которая убегала в матово-стальную степь, и долго стоял, глядя вам вслед. Он стоял, а лиловая сопка постепенно скрывала его от ваших глаз... А тут семь километров — и далеко...