Сокровенный смысл жизни. Том 3 - страница 21

Говоря о демократии в Древней Греции, мы часто забываем, что для греков демократия была правлением демоса – не всего народа, а небольшой группы образованных людей, умевших, как правило, читать и писать (некоторые не умели, как, например, Сократ, но он, будучи неграмотным, несомненно, был великим философом). Именно демос решал все дела государства.

В Древнем Риме, уже на закате существования империи, рабы могли даже купить себе свободу. Но они не сразу становились свободными, а некоторое время были вольноотпущенниками. Символом этого переходного этапа считался фригийский колпак, который вольноотпущенник должен был носить от трех до пяти лет и за это время доказать, что раб действительно стал свободным человеком.

Но независимо от этих представлений – а их можно дополнить и шумерскими, и китайскими – мы должны ответить себе на вопрос: что значит быть по-настоящему свободным, и когда мы действительно свободны? Как правило, человек считает себя свободным, если он сумел преодолеть какие-то трудности. Так, говорят, что человек «освободился» от давления семьи, если он в один прекрасный день покинул членов своей семьи, вынуждающих его поступать так, а не иначе. И вот он утверждает, что свободен, сидя за столиком в кафе вместе с приятелями, тоже говорящими, что они свободны. Но на самом деле такой человек не освободился, а лишь сменил одну форму свободы на другую. Развивая эту простую мысль, мы придем к выводу, что человек всегда переходит от одной формы свободы к другой. И поскольку в этом мире нет ничего абсолютного, все эти «свободы» будут относительными и обусловленными.

Существует ли свобода на самом деле? Свобода – это субъективное понятие, или она действительно есть в природе? Следуя философии «Нового Акрополя», мы считаем, что свобода – часть природы, что это не выдумка человека. Свобода есть, потому что иначе не было бы ни свободы выбора, ни возможности поступать правильно или ошибаться. С тех пор как человек смог совершать правильные или неправильные действия, смог идти или останавливаться, он обладает свободой действия. Как правило, такая свобода направлена на какие-то внешние ограничения. Именно в этом, по всей видимости, и ошибались многие наши предшественники, считавшие, что освободиться от чего-то внешнего – значит обрести свободу. Так, если передо мной оказалась стена, то, преодолев ее, я говорю: «Я освободился от этой стены!» Но за первой стеной обнаруживается следующая или же обширное пространство, где меня ждут новые препятствия.

Итак, мы приходим к первому выводу, что свобода – это внутреннее действие. Человек может утверждать, что он свободен, но если свободен, то от чего? Мы понимаем свободу как естественное состояние, не как цель, но как средство. Пример тому – нож, который в руках убийцы превращается в опасное оружие, а в руках врача становится инструментом, несущим исцеление. Следовательно, свобода, как и любой другой инструмент, сама по себе не цель, все зависит от того, как мы ею распорядимся. Например, у меня есть зажигалка, с помощью которой можно зажечь сигарету, можно – свечу перед иконой Богоматери, а можно поджечь дом, где живут люди. Спрашивается, зажигалка хорошая или плохая? Понятно, что ни то, ни другое. Все зависит от того, как ею пользоваться и для чего.

Мы должны понять, что свобода сама по себе не цель, поэтому нужно всегда задаваться вопросом: ради чего она? Подтверждение этому мы найдем в истории всех политических и общественных движений, которые обычно повторяют судьбу своих предшественников. Те, кто призывает к освобождению от старых норм, попадают под власть новых, которые порабощают точно так же. Мы знаем, что в целом ряде стран, независимо от господствующей в них идеологии, ведутся войны и существует эксплуатация. Последние военные конфликты показали, что схематические решения не способны удовлетворить всех. Нам нужно нечто, что подходило бы каждому индивидуально.

Мы все устали жить в клетке, устали от того, что к каждому приклеен ярлык и каждый занесен в какой-либо архив. Нам необходимо встретиться с самими собой. Нам нужно поднять свою индивидуальность, как факел, чтобы светить не только себе, но и другим. Я понимаю, что у этого философского подхода есть и сторонники, и противники. Последние не понимают такого простого и философского восприятия свободы. Такие люди понимают свободу как возможность притеснять всех, кто думает не так, как они сами. Здесь видно демагогическое начало, поэтому людям очень трудно вести диалог; мы все это замечали. Мы отравлены, мы совершенно испорчены эгоизмом, который делает нас фальшивыми. Мы настолько испорчены, что не способны воспринимать реальность. Мы часто слышим вопрос «Как дела?», но это не более чем формула вежливости. Как правило, люди ведут пустые разговоры, потому что их мало заботят проблемы других. Нам необходимо разрушить разделяющие нас стены, которые прочнее физических, – стены и преграды интеллектуальной испорченности, эгоизма, разрушительного для человека.