Сокрушение тьмы - страница 9

Над головой низко пропел снаряд, разорвался метрах в пятидесяти, вспучив бурлящим столбом темную свирскую воду. Поднятая волна от взрыва хлестнула по чучелам на плоту. Солдат, плывя за ним, продолжал подталкивать его вперед. В километровой полосе, где шли постепенно сносимые вниз лодки и плотики, опять заухали снаряды, но редко и бесприцельно, скорее всего наугад, торопливо посылаемые финнами из уцелевших укрытий. И это явилось как бы сигналом к продолжению прерванной канонады. Опять взревел левый берег сотнями орудийных стволов, опять на правом высокой гривой вздыбилась земля. А лодки и плоты все шли, все ближе подбирались к вражеской стороне, намеренно подставляя себя под удар еще не подавленных огневых точек. Но что-то мало их было, совсем мало. Небо над головой по-прежнему рвалось и выло. Грохот уже казался не грохотом, а сплошным ревом, который не воспринимался слухом, только будто бы какая-то мощная сирена, спрятанная в самой голове, нескончаемо выла, выла и выла. Чувствуя, что долго не выдержит этого адского рева, Залывин ожесточенно толкал вперед лодку. Чучела от постоянных толчков осаживались все ниже и ниже. Да теперь они уже и не играли роли, и когда лодка наконец упруго врезалась в низкий берег, они и вовсе попадали от толчка. Залывин выхватил из лодки автомат, сапоги и прямо босиком кинулся к берегу. Он упал возле неглубокой воронки, перевалился животом через гребень вспученной взрывом земли и лег во что-то мокрое и хлипкое, приходя в себя. Когда обернулся, ни лодок, ни плотов на реке уже не было. Они все чернели у берега. Он глядел перед собой в хлипкую мокреть, в которой лежал, и видел, что воронка наполовину залита наплывом темно-коричневой, студенистой и пахнущей перегноем мха болотной жижи. Но поразило другое: жирная пленка болотной грязи, похожая на подсохшую корочку, вспучивалась и покрывалась изнутри рябинками, словно жижа кипела на медленном огне, и тогда он понял, что это трясется и вздрагивает под ним земля вместе с этой жижей. Никто в него не стрелял, никто не мельтешил перед ним, и он, лежа в вонючей воронке, постепенно успокаивался, постепенно набирал в измотанных руках прежнюю силу, а в душе твердую уверенность, что друзья его и товарищи вот-вот вслед ему ринутся через Свирь. «Ну все, кажется, все», — облегченно подумал Залывин, только теперь начиная понимать, какой ужас все это время леденил ему душу.

Первым стал переправляться на амфибиях батальон Волгина, затем пошел челюбеевский. Небольшие, верткие машины, с закругленным плоским передом, брали по десять человек и скатывались одна за другой по прорытому спуску с крутого берега прямо в воду. Солдатам было непривычно вот так с суши плюхаться в реку, и они с недоверием и боязнью оглядывались вокруг, ожидая, что эта странная машина под ними, с одинаковой прытью бегущая по земле и плывущая по воде, или перевернется, или, того хуже — утонет; но машины с прогонистыми ребристыми боками не перевертывались и не тонули, а, вспучив перед собой воду, тут же оказывались на плаву и ходко устремлялись к другому берегу.

Макаров, в окружении штабистов, следил за погрузкой солдат, которые рота за ротой выкатывались из леска. Особенно ему понравились четкие, слаженные команды старшего лейтенанта Григоровича, командира 3-й роты. Русый волосом и в то же время смуглый до черноты, с приятным русским лицом, он как-то особенно выделялся среди остальных офицеров, руководящих переправой; его движения, его слова, его спокойствие, с которым он отдавал распоряжения, нравились Макарову. Он и раньше отличал его от прочих.

Свирь перед Лодейным Полем буквально покрылась всевозможными плавсредствами: плотами, лодками, амфибиями, саперы уже тянули тросы на правый берег, готовили паромы и понтонные мосты.

Командиры взводов и рот, едва солдаты высаживались, развертывали их в боевой порядок и, не мешкая, не дожидаясь, когда переправятся остальные, сразу же шли вперед, по пути расширяя полосу наступления.

Через час полк Макарова, батальон за батальоном, входил в прибрежный подлесок, весь перерытый, перепаханный, захламленный вырванными кустами и деревьями.