Солнце в корзинке - страница 13

— Человек, что случилось, ответь, ради бога? Все хулят меня, все ругают, в двери стучусь, но никто меня в дом не пускает. Я не согласен мириться с такою судьбой, и поэтому я ухожу… Я прощаюсь с тобой!

Имя исчезло, и мастер остался один. Что ж теперь делать? С грустью он оглядел магазин.

— Понял я, — он сказал, — это была западня. Проклятая жадность и лень погубили меня. Я остался без имени — нету печальней удела. Но я знаю, что нужно делать! Работой своей и руками своими я прославлю опять мое имя!

Он стал со стараньем работать с утра до заката, и были корзины красивы его и прочны, как когда-то.

Но прошли не недели, а долгие, долгие годы, пока его имя прославилось вновь средь народа.

Купили Анче пояс новый — красивый, узенький, лиловый. Обрадовалась Анче:

— Я надену свой новый пояс необыкновенный — пусть смотрит на меня вся наша улица и тонкой талией моей пускай любуется.

И Анче поясок так затянула туго, что мама просто онемела от испуга: как все подруги, дочь была еще вчера, ну а сегодня стала тоньше комара!

Обновку Анче тете показать решила:

— Ну я пошла! — и в гости заспешила.

Сказала тетя:

— Я ждала тебя, дружок. Какой чудесный ты надела поясок! Встречала в городе кого-нибудь едва ли я с такой же тонкой и красивой талией. Как хорошо, что ты ко мне пришла — я столько сладостей сегодня напекла. Сейчас мы будем пить с тобою чай, и все попробовать ты мне пообещай!

Сначала Анче съела пахлаву, потом пирожное, печенье и халву, потом конфеты и со сливами пирог…

Но тут лиловый поясок промолвил: «Ох!»

Я не был там, но слышал от людей, что эту сцену видел воробей. Сказал он Анче, заглянув в окно:

— Чирик! Должна ты выбрать что-нибудь одно: или пирожные, печенье и пирог, или красивый новый поясок!

В одном саду росла когда-то слива. Ах, как была она кудрява и красива! Увидев, как весна в саду хлопочет, она с улыбкой говорила почкам:

— Вы спите — а весна уже смеется. Раскройтесь — будем радоваться солнцу: оно светить не устает на небе синем. Пускай узнают все, как мы красивы!

И почки слушались и сразу раскрывались и с птицами и пчелами шептались. А птицы пели, как им слива нравится — что нет в саду другой такой красавицы.

Дни проходили, и цветы на землю падали, не огорчая дерево, а радуя. Ведь слива знала, что наступит осень, и ветви будут тяжелеть и плодоносить, и радовалась этому безмерно…

Но рядом с садом тем стояла верба. Конечно, и она была красива, цвела весною, но плодов не приносила. Жила она, страдая и терзаясь: ее съедала к гордой сливе зависть. Она твердила:

— У моей соседки пусть ураган все обломает ветки! Хоть я со сливой вовсе и не в ссоре, но пусть скорее у нее засохнет корень. Хоть на соседку я нисколько не в обиде, пусть съест все ее листья жук-вредитель.

А слива не имела представленья о злости вербы, о ее волненьях. Она цвела и становилась все красивей, плоды и радость людям приносила.

А злости вербы не было предела, и постепенно зависть вербу съела. Ни сна она не знала, ни покоя… И стала верба черной и сухою. И все о ней давным-давно забыли: стрекозы, птицы…

И ее срубили.

Безотказно подушка человеку служила, возвращала ему и здоровье и силы. Хоть была, скажем прямо, она не нова, каждый вечер ложилась на нее голова.

— Голове-то, конечно, со мною удобней, родилась я послушной, и мягкой, и доброй, — говорила подушка, тоски не скрывая, — ну а я-то лежу здесь весь век, как больная. До чего же обидно и неправильно это! Как другие, могла бы бродить я по свету. Нет, поверьте, всю жизнь здесь лежать я не буду. Этой ночью, пожалуй, убегу я отсюда.

И лишь звезды украсили темный купол небесный, убежала подушка и во мраке исчезла: через двери во двор, в переулок пустынный, дальше — спящею рощей и притихшей долиной прямо в лес, где во тьме все таинственно тонет, где ее человек ни за что не догонит.

— Здесь, — сказала подушка, — обрету я свободу! Чистый воздух люблю, обожаю природу. В зеленеющих рощах голосистые птицы станут песни мне петь, буду жить, как царица!

Так брела она лесом, погрузившись в мечты, и совсем незаметно угодила в кусты. Все бы, может быть, кончилось благополучно, но шиповник пронзил ее острой колючкой.